Елена Булганова - Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит

Но ребята явно были настроены остаться. Тогда в отчаянии я завопил:

– Ну пусть идет с нами, что ли! Пойдешь, Вань? Мы как раз идем искать Тасю.

Ванька вытаращил на меня глаза:

– Таську искать? Так вы наверх типа собираетесь?

– Наоборот, вниз. Я тебе по дороге все объясню. Ну, решайся!

– Да я чего, я запросто, – пробормотал Иван. – Без Таськи мне дома все равно не жить.

Я посмотрел на ребят: они нерешительно переглядывались. Кажется, моя задумка им не слишком нравилась.

– Опасная идея, – помотал головой Васильев. – Вообще-то они там, в Нижнем мире, ненавидят людей.

– А вы кто, монстры, что ли? – влез Иван.

– Да, но как они поймут, что Ванька не такой, как мы? – настаивал я. – Сами знаете, отойдем на пару километров от лагеря – и станем все одинаковыми. То есть нет – Иван будет сильнее нас всех, вместе взятых. Что, разве не так?

Дима, кажется, решился, потому что напряженное выражение исчезло с его лица, и он снова посмотрел на часы. И тут раздался тихий голос Бриджит:

– Но нельзя забывать о тубаботах. Они любого видят насквозь.

Черт, об этом я не подумал! Кажется, наше путешествие все-таки накрылось. Но тут Васильев произнес весело:

– А с чего тубаботы к нам в мозги полезут? Просто будем держаться от них подальше, и все дела. Вперед!

И мы бросились к лифту. Я пообещал Ваньке, что все ему расскажу, как только будет возможность, и проинструктировал на ходу насчет нашего проводника. Чтобы не вздумал падать в обморок.

Лифт ехал очень долго, и я пытался вообразить, что сейчас увижу там, внизу. Окажемся ли мы сразу в городе или на какой-нибудь поляне вроде нашей. Наконец лифт вынырнул из шахты. Каменная плита, загораживающая вход, была отодвинута, и я сразу увидел того флэмма, Данко. И не удивился: почему-то так и думал, что Соболь именно его попросит быть нашим проводником.

Мужчина широко улыбался, его лицо сияло. Я услышал, как порывисто вздохнула за моей спиной Бриджит.

Мы всей гурьбой вывалились из лифта. Конечно, Данко сразу посмотрел на Ивана – он ведь ждал только нас троих. Я тут же сказал:

– Этот с нами, только утром прибыл в лагерь. Ничего, если он тоже пойдет?

– Конечно! – улыбнулся флэмм. – Так даже веселее. Пока еще без пары? – спросил он Ваньку.

Тот, конечно, вытаращил глаза. Я поскорее ткнул его кулаком в бок, а сам сказал:

– Ага, Соболь как раз поехал за его парой. А каков план экспедиции?

– План такой, – с готовностью отозвался Данко. – По правилам, вы должны в первую очередь быть представлены Великому Жрецу, получить от него разрешение пройти по нашему миру. Но сейчас дни Большого совета – это праздник, на котором чествуют наших ученых. И я договорился, что мы пешком дойдем до Уэнтиэляля, нашего главного города. Вы успеете оглядеться. Путешествие займет примерно сутки, заночуем у моих знакомых в окрестностях столицы. А завтра предстанете перед Великим Жрецом. Есть возражения?

Если возражения и были, мы не стали пока делиться ими с Данко. Хотя меня никто не предупреждал, что придется перед кем-то представать. То есть лично мне все равно, но вдруг этот Жрец сразу поймет, что Иван – не из наших? Но отступать было поздно. И мы выразили готовность немедленно отправиться в путь.

Сначала мы оказались на поляне, такой огромной, что невозможно было поверить, будто находимся под землей. Скала высилась только за нашими спинами, из нее мы вышли. А вокруг нас раскинулся почти доисторический мир. Справа густой лес, слева – озеро. Вдали паслись какие-то животные с рогами-штопорами. Над головами летали птицы с яркой окраской и пронзительными голосами. И уже привычное, золотое и теплое небо.

Я подумал о том, что Тасе это бы точно понравилось: она так любит цветы, а их тут полно, да такие, что на земле не увидишь.

Мы гуськом шли за Данко. Тропинка под ногами тонула в траве – наверное, местные редко пользовались этим лифтом. Вообще я думал, народу будет побольше, Соболь говорил, что этот мир плотно населен, однако я смутно различал только фигуры у озера: кажется, они вполне по-земному удили рыбу. Но Данко повел нас вглубь леса.

– Скажите, а Великий Жрец – он кто? – робко подала голос Бриджит. – К какой расе принадлежит?

Она явно мыслила в том же направлении, что и я: не нарваться бы на тубабота.

– Этого никто не знает, – беззаботно отозвался наш проводник.

Я даже споткнулся от неожиданности.

– Простите, но как это возможно? – снова спросила Бриджит.

– Великого Жреца никто никогда не видел. Доступ к нему имеют только самые близкие советники, но они связаны клятвой и навеки потеряют доброе имя, если проболтаются. А для остальных Великий Жрец всегда скрыт в особой комнате, мы слышим только его голос, и то сильно искаженный.

Димка хихикнул и подтолкнул меня в бок. Потом громко сказал:

– А у нас на земле тоже есть сказочка про волшебника, которого никто не мог видеть и слышать. В итоге он оказался мошенником!

Я испугался, что Данко обидится. Но он только сказал:

– Отличная, наверное, сказка. Принесешь почитать? Но только у нас такое невозможно. Советники зорко следят, чтобы Великий Жрец во всем и всегда поступал по закону.

– Так что же он, бедный, так и сидит всю жизнь в своей тайной комнате? – огорчилась Бриджит.

– Ну зачем же всю жизнь? Великий Жрец избирается каждые пять лет. Путем обычной жеребьевки.

– Да что вы?! – ахнула Бридж. – А разве для такого высокого поста не важны личные качества, образование, ну или хотя бы связи?

– Зачем? – пожал плечами флэмм. – Все законы давно написаны, следить за их соблюдением особого ума не надо.

– Но зачем нужно делать тайну из расовой принадлежности Жреца? – спросил Дима. – Какой в этом смысл?

– Может, теперь особого смысла в этом нет, – легко согласился с ним Данко. – Это скорее традиция. Но у нас ушел не один век на то, чтобы сгладить все противоречия между расами, навсегда устранить малейшее неравенство или предубеждение. Мы дорожим этим и стараемся избегать искушений. Пусть никто не считает себя лучше другого только потому, что принадлежит к той же расе, что и Верховный правитель.

Мы задумались, а Бриджит кивнула, видимо, найдя такое объяснение вполне удовлетворительным. У меня же созрел еще вопрос:

– А потом, когда пятилетний срок заканчивается, становится известно, кем был Жрец, или с него берут подписку о неразглашении?

– Подписки не берут, но это остается тайной. По правде сказать, бывший Жрец не имеет возможности никому рассказать об этом.

У меня враз тело покрылось мурашками. Как-то уж очень зловеще это прозвучало. Ребята испуганно переглянулись, и Бриджит пискнула:

– Но… но вы ведь не убиваете его, правда?