Виктория Эл - Зови меня Шинигами. Дикая охота

Там, где ожога нет.

– Я и с живота могу шрам убрать.

– Ну знаешь! – не сдержалась Кира, разозлилась даже. – Это уж совсем. Вообще не надо было этого делать. Я бы уж как-нибудь. Перебилась. Даже, если бы никогда не прошёл. Верни.

– Не могу, – Лина отодвинулась в сторону, даже руку завела чуть за спину, словно опасалась, что Кира набросится на неё и как обычный браслет сдёрнет шрам с запястья. Вот уж нашла драгоценность. – Только забирать.

И посмотрела с вызовом, за которым много чего пряталось: и вина, и обида, и отчаяние, и бесконечная боль. И надежда, непонятная надежда на то, что всё правильно и всё не зря.

– Так это чужие?

Линины шрамы. Те, что видны, и те, что спрятаны под одеждой. И, наверняка, были ещё такие, что зажили без следа.

– Нет, – Лина опустила глаза, но неосознанно вскинула руку, положила на изгиб между плечом и шеей, наверняка, тоже искорёженные ожогом. Недаром ведь даже летом носит свитер с высоким воротом и длинными рукавами. – Потому мне и без разницы. Одним меньше, одним больше. Всё равно уже ничего не изменит. Для меня. – И повторила убеждённо: – А тебе он не нужен.

А ей, значит, нужен. Зачем? Ещё один твёрдый штрих в без того ярко прорисованный крест. На самой себе. На судьбе, на желаниях. Да?

Когда вернулся Вит, Лина отправилась на кухню, готовить. Кира не решилась с ней идти. А делать больше нечего, только сидеть и думать. Даже не поговорить, потому что Вит молчал и не улыбался. Стоял рядом, слегка навалившись на стол, руки в карманах, а на лице такое выражение, будто очень хочет задать множество вопросов. Примерно таких: «Ну и как тебе здесь? Что думаешь? И как тебе Лина?» Но не задавал. Слишком переживал за ответы?

И Кира заговорила сама.

– Лина – это от Ангелины?

– Да, – коротко бросил Вит, без фирменного своего «считай, что».

– Понятно, – протянула Кира, и, похоже, слово прозвучало как-то слишком многозначительно. Вит усмехнулся.

– Ну и…

– Ты ведь знаешь про её способность?

– Угу, – произнёс он, не открывая рта. Снова чересчур коротко, без лишних объяснений и комментариев. Совсем на него не похоже.

Кира ещё раз обвела взглядом стол. Нашла лишь одну целиком готовую куколку. Та сидела на картонной коробке, прислонённая спиной к стене.

Имя Тильда ей совсем не подходило, ротому что это был мальчик. Кира подхватила его, чтобы рассмотреть получше.

Никаких наворотов и лишних деталек: одет в простые брюки и белую майку, взлохмаченная шевелюра из бежевых ниток. В руках – цветок. Не роза, а что-то совсем простенькое. Ромашка или маргаритка.

Кира посмотрела на Вита.

– На тебя похож.

Вит взял куклу, повертел в руках, хмыкнул.

– Да ну. У него крылья. А я же не ангел. Наоборот.

– Для кого как.

– Ни для кого и никак, – отрезал Вит сурово, сузив глаза. Усадил куклу на место, напоследок глянув на неё снисходительно.

Ничего особенного, обычный человечек. Если бы ни округлые кончики плотных белых крыльев, упрямо выглядывающих из-за спины. Но их не сразу замечаешь. А вот воспоминания легко выныривают из памяти. Даже когда не нужно.

1 1 цитата из книги Ренсома Риггза «Библиотека душ»

Очередное дело, закончившееся неудачей. Можно сказать, тоже очередной. Не первой и точно не последней. Опять угодил в ловушку, чуть не потерял половину ноги. Не прочувствовал, не рассчитал, интуиция не подсказала. Случается. Вит уже давно понимал и принимал спокойно: обязательно будут и неприятности, и проблемы.

А чего это судьбе быть благосклонной к обманщику и вору? Типа, я же не виноват, что демон, мораль не для меня, и прочее? Против природы не попрёшь? Ну тогда и отгребай за эту природу по полной, не скули, не жалуйся. Как ты к жизни, так и она к тебе.

Он и отгребал. Не скулил. Почти.

Пока тащился, чтобы не сосредотачиваться целиком на боли, злился и думал о том, что свой редкий дар полиморфа сейчас, не задумываясь, променял бы на другой, доступный большому количеству демонов, но недоступный ему. Мгновенные перемещения. Раз, и очутился, где захотел. И неважно в каком ты виде, хоть с оторванной башкой. А тут, тут надо идти долго и упорно, и дорога будет выстлана не асфальтом, а бесконечными мучениями.

Сердце ёкает перед каждым новым шагом. Потому что прекрасно знаешь: обопрёшься об изуродованную ногу, пусть даже всего лишь на долю мгновения, и без того непроходящая боль пронзит с удесятерённой силой, вопьётся острыми клинками сразу во всё тело. И выбора нет. Не завалишься прямо тут же немножечко передохнуть, прийти в себя. Надо побыстрее убраться как можно дальше. Чтобы не нашли.

Это хорошо, что демоны крепче людей. И по части силы, и по части терпения. И адреналин ещё не весь вышел: несёт пока, и боль, скорее всего, притупляет.

Нет, если остановиться, сесть или лечь прямо на землю, потом уже точно не встать, не сдвинуться с места. А взрывы боли с каждым шагом всё сильнее, вышибают искры из глаз. Яркий фейерверк, а следом момент темноты, до нового фейерверка. И за всей этой праздничной иллюминацией не видишь, куда идёшь. Но чувствуешь, что всё медленнее, медленнее.

Шаг, боль взрывом. Оглушающим, ослепляющим. Так и провалился во тьму. А, может, и на самом деле куда-то провалился.

Очнулся Вит от того, что ничего не чувствовал. Совсем ничего. Умер что ли? Или нога отвалилась и осталась где-то позади. Вместе с болью. Совсем плохо было. Разодрано до кости, словно крокодил зажевал, или акула. Мышцы, связки – всё в кашу.

Зажило бы конечно, – демон ведь, не человек – наверное, и следов не осталось бы. Но не столь же быстро. Или Вит тут неделю без сознания провалялся? Или точно умер.

Вроде жив пока. И всё-таки чувствует: твёрдый асфальт под боком, холодок, пробирающийся по коже. Только боли нет.

Вит сел, уставился на ногу, ещё недавно напоминающую упаковку с мясным фаршем. Штанина разодрана в клочья, а всё остальное – совершенно целое.

Быть не может! Не приснилось же. Не бред. Не галлюцинация. Штанина вон в доказательство.

Чудо какое-то.

Хотел оглядеться по сторонам, но услышал шорох за спиной. Тихий совсем, словно лист с дерева упал. Развернулся.

А это кто? За компанию прилёг рядышком.

Прилегла.

Женщина или, скорее, девушка. Длинные волосы рассыпались по асфальту. Голова повёрнута в сторону, и Виту не видно лица. Только шею, только маленькое ухо и правую щеку. Такую неестественно белую на общем тёмном фоне: волос, асфальта и ночного пространства.

Она-то почему здесь лежит? Такая мертвенно бледная и неподвижная. Только пальцы шевелятся, сгибаются-разгибаются, будто пытаются расцарапать дорогу. Одна нога согнута, острая коленка указателем целится в небо. А вторая выпрямлена. Узкая штанина потемнела и промокла. Красный цвет едва различим ночью.