Дар Амурсий - Квадрат жизни. Грань вторая. Школа

– Надо подумать, – для вида я пробежал глазами по списку, немного волнуясь. – Пусть будет паркур, – и тут же повернулся к родителям. – Не надо за меня опасаться. Я вполне разумен, чтобы помнить о безопасности, – на что мама молча прикрыла глаза, наверно пожалела обо всей затее учебы.

– Ах да, совсем забыл, – сказал наш помощник. – Учебное заведение несет ответственность за твое здоровье и предоставляет любую помощь, в том числе и медицинскую. В школе создана специфическая среда, однако вреда и угрозы она не представляет, – с этими словами он вручил моим родителям какую-то брошюру.

За четверть часа мы совместными усилиями составили линии связей, создали несколько важных шаблонов поведения, хотя я не представлял, что без них могу зависнуть или неверно отреагировать, но отказаться было нельзя. Все это время меня терзали сомнения относительно разумности своего выбора, словно мне вручили роль в каком-то фильме, в чужом замысле. Утешало лишь знание, что в школах мирная обстановка, в отличие от арен, и виртуальных игр с погружением. В порядочности людей я не сомневался, потому что эпоха перемен давно миновала, и в худшем случае я не получу одобрение искина, оставшись живым и здоровым. Однако, неясное чувство мешало расслабиться. Меня зажали в узкие рамки выбора, хотя и была мнимая свобода, совсем небольшое поле для вольных маневров, это и подкупало. Тем не менее, все было составлено и подписано, а меня ждал следующий этап.

Владислав направил нас в сторону медицинского зала, к которому вели несколько линий на полу, светящихся красноватым цветом. В своем воображении я видел их кровеносными сосудами, и представлял себя лейкоцитом. Перед двойной дверью мама попросила чуть задержаться и выслушать ее. Она все еще волновалась, вопреки логике и здравому смыслу, но такова ее натура. Я понял, что уже завтра забуду об этом, и папе придется некоторое время сносить тяготы маминого настроения, но он справится. Пусть учеба не опасна и не задержит меня более полугода, однако я опасался неизвестности, и родители тоже беспокоились о моих успехах. Вот такое занятное равновесие.

– Вас не смутило отсутствие оплаты? Я только сейчас это поняла, когда документы подписали. Всем известно, что любые глубокие погружения, за редким исключением стоят очень дорого, – мама резко перевела взгляд на безмятежно улыбающегося папу. – Или ты уже заплатил в тайне от меня, да еще из тех отложенных средств?

– Душа моя, – нараспев сказал отец. – Ты, как всегда, рассеяна, но это нормально, все под контролем. Я давно изучил сайт ученого заведения. Услуга оплачивается Институтом исследований личности и сознания. А согласно договору, участники допускают вмешательство в свой разум, с частичным использованием… Ну, скажем, мозгов, на пользу науки, или что-то в этом роде.

Я заметил новую гамму чувств, возникших у мамы, готовой, наверное, уже схватить меня в охапку, спеленать и унести из этого подозрительного места, поэтому поспешил уточнить:

– Там есть пояснение. Вмешательство минимально, технология проверена и безопасна. Это доказывают живые и здоровые выпускники школы или просто выбывшие, – пришлось немного приврать, дабы избежать позорного отступление домой. – Поверь, игры в виртуальной реальности намного опаснее и нагружают мозг куда как сильнее. По себе знаю.

Мои слова смирили взбушевавшуюся стихию первозданного хаоса, что позволило нам спокойно попасть на обследование. Спустя четверть часа, я выбрался из огромной медицинской капсулы, но не узнал о себе ничего нового. Здоровье было безупречно. Заслугой тому вовсе не медицина, а строгий, но разумный образа жизни, которому мы все обязаны деду.

Мне выдали странного вида одежду, похожую на средневековый костюм послушника, однако удобный и чем-то привлекательный, после чего проводили в помещение с фантастически сложным оборудованием. Оно напомнило крио-отсек звездолета, только вместо астронавтов здесь собрались медики. Один из помощников говорил о скором начале финальной стадии. Родители не отставали от меня ни на шаг, но молчали, что радовало. Честно говоря, последний час я ощущал себя покорителем космоса, готовым отправиться за пределы нашей галактики, нежели простым художником, такая уж здесь обстановка.

Ожидание затянулось. Я разглядывал чудеса техники, папа вновь успокаивал маму, опасаясь нового приступа паники, медицинские сотрудники приводили в зал новых участников погружения. Среди людей, без особого удивления, я заметил Алекса. Он что-то приветливо крикнул, а мне пришлось подавить смех, очень уж забавно смотрелась выданная нам одежда на этом не в меру творческом парне. Я с затаенным дыханием изучал центральный сердечник, соединяющий зенит купола с отверстием в полу. По граням этого толстого стержня струились мощные потоки энергии, давая понять, что мероприятие очень серьезное. Сотрудники центра подключали платформы, на которые нас попросили улечься, к специальным разъемам в выступах стен. Старший инженер просил оставаться на местах, обещая скоро начать погружение. Над пультом запустили таймер с обратным отсчетом, который сразу напряг меня.

Служители науки суетились около трех человек. Секунду назад они забежали в зал, одеваясь на ходу, нервничали и радовались. Главный инженер у пульта, активировал силовые поля, светящиеся голубоватым светом. Странно, в сети я видел совсем другую технологию, более сложную, с использованием газа и других непонятных вещей, которые начали применять еще в «Парке путешествий». Меня порадовали технические новинки. Мы все видели и слышали, почти не ощущая себя беспомощными подопытными, хотя расслабиться все равно не получалось. Еще находясь в сознании, я заметил, что почти у каждой капсулы стоят друзья или родственники. Им не мешали находиться рядом, вопреки маминым опасениям.

Когда до погружения оставались последние секунды, вместе с которыми нарастал гул в работающем оборудовании, папа обратился ко мне:

– У тебя все получится. Мы достаточно вложились в твое воспитание, да и сам ты всегда прилежно учился и поступал здраво. Будь верен своим принципам. Странным, но своим. Сейчас эти слова мало значат, и там забудутся, но вернувшись, ты многое поймешь. Удачи.

– Буду стараться. Сделаю все возможное, – коротко ответил я, обращаясь к обоим, стоявшим надо мной родителям и ощутил помутнение сознания.

Меня разбудил солнечный свет, проникающий сквозь тонированное стекло. Я в уютном ложементе среднего лайнера. Летим на предельной скорости, если доверять своим ощущениям. За бортом протирался бескрайний лес, подернутый туманной дымкой. Огромные кроны деревьев особого цвета и белесые, каменистые проплешины, намекали, что мы движемся на юг. Моя спина ощущала приятную работа компенсаторов перегрузки, а снаружи доносился тихий гул защитного поля. Вытянутый фюзеляж, подсвеченный оранжевыми светильниками, хорошо просматривался, вплоть до отсека пилота. Все соседние ложементы оказались заняты другими юными дарованиями, среди которых встретилось несколько приметных лиц. Уставившись в свое окно, я попробовал вспомнить, чем грезил в недолгом забытьи. Кажется, снов не было, а жаль. Перед глазами до сих пор стояла сцена прощающихся со мной родителей.