Наталия Новохатская - Проект «ПАРАДИЗ»

– Я совсем не понимаю твоих значений, но как хочешь, – согласилась Детка. – Нетрудно, тебя мы запомнили по звуку и запаху, теперь всегда найдем, а ты, можешь звать нас, как сказала.

На самом деле объяснения с разумными существами этого мира происходили далеко не так гладко, в сообщениях и терминах то и дело являлись смысловые провалы, но суть улавливалась, хотя обмен более сложными сообщениями удавался хуже.

За этими зубодробительными контактами она совсем забыла о смене декораций, и только оглянувшись, поняла, что бесконечные утренние луга испарились с горизонта, там виделась отдаленная горная гряда, к которой шли плавные уступы, заросшие низкой травой, издали пейзаж казался зеленым бархатом с мелкой вышивкой. А прямо перед ней начинался лес, откуда вышли четвероногие спутники-собеседники.

«Если бы я была Алисой, то сказала бы: всё страньше и страньше» – ей невольно подумалось. – «Ан нет, ничего подобного, происходит вполне закономерное усложнение условий. В Стране Чудес следует к ним подстраиваться, входит в программу обучения».

И на этом месте в пространстве, времени и восприятии её настиг первый, самый сильный приступ сомнений, смешанных с сильнейшей ностальгией по своему миру, не самому совершенному, но стабильному, где ничего подобного не происходило. Отчаянно захотелось вернуться и помнить странные, хотя и приятные сны.

– Минутку! – просигналила она чудесным встречающим. – Помедлим!

– Сколько угодно, – пришел примерный ответ.

Псина Детка вслед за тем улеглась на траву и почти задремала, а Конь в яблоках чуть отодвинулся и вновь углубился в низкую поросль, опустив голову с витым рогом, наверное, продолжал пастись.

Она же, Юлия мелкими шагами пошла вдоль поляны, по пологой дуге обходя провожатых и направляясь к лесу, сама не зная, зачем. Вокруг неё мир дышал чудесным покоем и дружелюбием, но входить не хотелось, как в незнакомый водоем впервые в сезоне. Отчаянно казалось, что лучше всего немедленно вернуться к себе, потому что… Потому что войдя в сказочный лес с не менее сказочными спутниками, уже не вернешься к прежнему. Не вернешься сама, станешь иной, может статься, лучше, умней и совершенней, и всё такое прочее, но уже не прежней.

Вот он лес – рукой подать, серые замшелые стволы, высокие яркие кроны, даже воздух оттуда идет особый с глубоким запахом, и там в чужом лесу что-то такое произойдёт. И если серьёзно думать о возвращении домой, то именно сейчас, потом может не захотеться, а пока ещё не поздно. Однако, скорее всего, было уже поздно, потому что ноги сами повели к лесу, сначала по низкой травке, потом по мягкому моховому покрытию, над головой уже простерлась ветка, отчасти загораживая лиловое небо, оттуда сверху сыпались мелкие капли, оседая на коже. Или не капли, едва видимые пылинки, они растекались, соприкасаясь с телом, от них густо шел аромат, почти тот же, что плыл при пробуждении на лугу, но гуще, мощнее.

Наконец она поняла, что с ней идёт разговор посредством запаха, капли «белых цветов» сообщали, что аромат принадлежит ей, это опознавательный знак, она встроилась в местную систему, и может действовать по своему усмотрению, практически как угодно, но было бы жаль, если она не познакомится. Она может дать многое своим любезным хозяевам, не только получить, у неё есть много разного, чем можно поделиться. И если она захочет прямо сейчас вернуться обратно, то этот мир, названный Парадизом, в частности лес, будет скучать и ждать, частица её личности осталась, облако «белых цветов», её шифр, символ гостьи…

Занятая беседой с «белыми цветами», она не заметила, как почти обошла опушку леса кругом и оказалась на пути у гладкого серого корня, он выгибался над поверхностью мха и затем вновь пропадал, как раз, чтобы не преграждать ей путь, если она… Или она сама не зная, шла точно по краю леса, непонятно, но облако аромата плыло вместе с нею заметнее под ветвями.

Повинуясь мгновенному импульсу, она села на подвернувшийся корень, провела ладонью по пушистой коре и вступила в странную беседу со всем этим миром, будто знала, что именно так и следует поступать.

«Я ещё побуду здесь» – сообщила она она почти бессловесно. – «Мне чудесно и мило, я пойду дальше, но… Впечатлений, даже приятных слишком много, происходит перегрузка, у нас это называется смятение чувств. К тому же человек, такой как я, не может быть один, даже с разумными животными спутниками, мне нужен собеседник. Нам трудно говорить с собой и ни с кем больше, даже иногда затруднительно, вот в чем дело…»

Выговорившись, она почти сразу поняла, что пожелание принято, запрос вполне натурален, и всё такое же понятное прочее. Но она порядком устала от колебаний, сомнений и впечатлений, домой всё равно хотелось со страшной силой, туда, где не было странных животных, говорящих лесов и разумных запахов.

Чтобы отбросить приступ заурядного малодушия, она резко поднялась с говорящего корня и послала вызов на поляну, точнее сказать, просто посвистела, как смогла. В ответ на странно вышедший звук Конь и Пёс-Детка оказались перед ней мгновенно, как лист перед травой. Точнее, она почти не успела заметить, как они переместились, вполне вероятно, что подошли, пока она думала и собиралась, впрочем неважно.

– Тронулись, значит. Тогда залезай, – сообщила Детка.

Её мысли проявлялись отчетливей, а соображения Коня шли на ином уровне, уловимом сложнее, но как бы реальнее, сообщая примерно то же. Животное по прозванию Конь приблизилось вплотную, согнуло передние ноги (в тот момент, когда она с некоторым стыдом задумалась, как бы сесть ему на спину, причём не задом наперёд) и пригнуло рогатую голову.

Ничего не оставалось, как наступить на говорящий корень, опереться на конские рога и сделать попытку. Весьма худо и бедно, однако у неё получилось с первого раза, вспомнились навыки езды на мотоцикле и заметно помогли, только всё равно сидеть было высоковато.

Конь медленно выпрямился, стало ещё выше, и она сообразила, что сидит без седла, уздечки и прочих конских принадлежностей, опираясь босыми ногами на мягкие пушистые бока – интересно, долго ли можно так просидеть, в особенности, если Конь пойдет или побежит.

Остальные соображения разом вылетели из головы, осталось одно удивление: как же всадники у себя там тысячи лет ездили на спинах похожих зверей? Ну ладно, в принципе у них были сёдла и стремена, чтобы крепче сидеть, но вот за что они держались? Если она правильно припоминала кавалерийскую реальность и спортивные фото, то ни за что они не держались! Поскольку уздечка во рту у лошади вряд ли могла служить поддержкой, только рулём, и в отличии от велосипедного, была лёгкой, за нее не подержишься. А ещё земные всадники имели привычку держать в руках посторонние предметы, саблю, пику или знамя. Тогда, как они держались, за что?