Наталия Новохатская - Проект «ПАРАДИЗ»

Тут же в некотором отдалении из воды высунулись две головы, неотличимые от первой, обе что-то невнятно просвистели разом.

– Видишь, они и свистеть по-вашему не умеют, учатся, но плохо, – прокомментировал самоуверенный морской отрок. – Обе – это она, а я – это он. А ты – это кто?

– Я – это она, привет всем! – послушно просвистел за неё транслятор, прибывший вовремя. – Матушке скажи спасибо, я постараюсь пробежаться хорошо, но ты возьми в башку, что даже со штучками я «улитка»-она. Это можно? Чтобы не очень сильно прыгать рядом, особенно снизу.

– Это им скажи, а я помню, Матушка свистела без конца, чтобы взял в башку, – неохотно согласился бегун-он. – Куда двинемся?

– А где здесь кусочек «грязи»? Я могу посмотреть, – ответила она, одновременно вызывая на воду карту-глобус, где тут же проступили тонкие очертания какой-то суши.

– Можешь убрать свою «штучку», она не нужна, – отрок бегун ловко повернувшись, разбил водяной глобус на брызги. – Вон там есть твой любимый кусочек, ты доползёшь, я покажу. Двинулись?

– Секунду! – доложила она через транслятор. – Потерпи, морской конёк, мы с девочками ещё тебя обгоним, вот увидишь.

– Никогда, даже с вашими «штучками», все равно никогда, – заверил бегун и даже выпрыгнул из воды наполовину. – Меня еще никто не обгонял!

– А это мы сейчас посмотрим! – нагло свистнула она.

Подразнить бегуна-его было несказанным удовольствием, хотя понятно, что действительно никогда и совершенно никак. Но понятно только ей, даже застенчивые бегуньи-девочки не догадывались, что взрослая «улитка» блефует, хотя непедагогично было крайне.

По статусу бегунов её возрастное место в семье-стае оказывалось подле глубоко почитаемой Матушки, и задираться с детишками было не по чину, но кто из милых морских деток это знал?

– Мгновенье! – просвистела она и стала ловить мелкие импульсы, они самым гадким образом сновали вкруговую, мелькали рядом, но не давались в руки.

Это было в Парадизе самой сложной задачей, поймать свободные импульсы, сосредоточить в себе и задать им желаемую форму. Проще всего казалось вызвать готовый пакет в виде задания, сказать себе: «хочу плавсредства и скорость», и они появились бы как миленькие. Но такое было приемлемо лишь для самых малых детишек, примерно, как кормиться с ложечки, неуместно и смешно. Замечательный принцип «вынь да положь» для взрослого, хотя бы и не местного обитателя годился не очень.

Приходилось сложным усилием ловить грань между «могу» и «хочу», представлять нечто и при этом создавать плавный поток импульсов, чтобы слушались и текли без запинки. Это следовало выстраивать в одной бедной голове, притом побыстрее и еще желательно было не осрамиться перед бегунами, не то засмеют, если «штучка» не получится. Ей раньше не приходилось этого делать, если бы раньше хоть разок, тогда как по маслу…

«Тише едешь, дальше будешь» – наконец пришла нужная формула, она изрядно помогала раньше, и импульсы жидкой струйкой потекли в протянутые руки, потом дальше по телу и заструились по вытянутому эллипсу сквозь воду, стали отчасти видны и оказались, как ни странно, похожи на очерк тела бегуна. – «Вот с чего надо было начинать, между прочим. А шариков не хватило…»

Вода словно уплотнилась между сжатыми ладонями и практически их склеила, вот вам и плавник. То же самое произошло с ногами от колен, а по остальному пространству тела плотность спала, разредилась, и стало понятно, как надо вонзаться в воду и вылетать из нее. Поехали!

– Побежали! – свистнула она бегунской троице и все более уверенно понеслась сквозь воду, ну просто, как катер, даже пенный след явился, иногда взмывая брызгами.

– Ты не улитка, ты рыбка с длинным хвостом! – неумеренно веселился бегун-он, без напряжения описывая длинные петли вокруг новоявленной рыбки. – Никто так не умеет, но скорость маловата, рыбка! Сейчас девочки попробуют как ты, а я выпрыгну снизу, можно?

– Только осторожно! – свистнула она кратко.

После чего начался сумасшедший водный балет, вовсе не надо было соглашаться, но подумалось поздно. Что называется долго ли коротко, а на самом деле совершенно бесконечно, вместе с бегунами она летела, скользила, вонзалась в воду и вылетала, пока не не потеряла понятия, где верх, где низ, и вообще, что делается и с кем именно.

Все вокруг равномерно крутилось кувырком, воздух и вода стали неотличимы друг от дружки, обе стихии ожили и принимали участие в безумном водном марафоне. Только лет через тысячу по земному понятию, на очередном дружном взлёте вместе со всей честной компанией она мельком уловила зелёный всплеск над горизонтом и маленькую серую печную трубу над низкой крышей, по крайней мере, так показалось.

– Вот она твоя куча грязи! – свистнул бегун-он. – Совсем-то ничего побегали, может ещё туда-сюда?

– Ну нет, хотя вообще спасибо, – свистом отозвался транслятор на смутные мысли-ощущения. – И давайте малый ход, вот так, потихоньку-полегоньку…

Около острова бегуны покружили рядом, попрыгали из воды, вволю посмеялись все, даже девочки, потом медленно ускакали по волнам, вспенивая воду парусами-плавниками. Пока, морские детки!

На последнем, издыхающем импульсе она поняла, кто она есть и где находится, скользнула в сторону берега и отбросила «штучки» прочь, вернее, развеяла, растворила, почти бессознательно, что было похвально. Далее на своих правсредствах, а именно плавными гребками, она медленно потекла по волнам к неведомому берегу.

Печная труба на крыше оказалась стройной полукруглой скалой пепельного цвета, вокруг нее буйствовала растительность буквально всех оттенков желтого, рыжего и зеленого цветов.

«А здесь ведь, пожалуй, никого нету!» – ей лениво подумалось. – «Во всяком случае, впечатление именно такое. Значит, я одна, как бедный Робин Крузо, по крайней мере на недолгое время. Тоже заманчиво, здесь большая редкость, неосвоенный свободный остров, вот спасибо бегунам!»

Здесь, на просторах Парадиза каждый возделывал свой сад, дом (или город), если хотел, по личному усмотрению, хоть от горизонта до горизонта. Однако встречались неосвоенные пространства на суше и в море. По всей видимости, приближающийся остров оказался из их числа, так смутно ощущалось. Вроде никого там не было, остров-сад овевался роскошным неприсутствием.

Как подтверждение мимо неё в сторону открытого моря проплыла пестрая морская черепаха, жутко надменное существо почти без зачатков понимания, эти рептилии избегали всех и селились наособицу. По местным преданиям, пестрые черепахи были изначальными обитателями Парадиза, и всех остальных полагали нежелательным добавлением. Но при том оставались избыточно яркими и красочными, оранжево-синими и канареечно-лиловыми, с маленькой головой и крайне неблагосклонным выражением. Вот и эта красотка проскользила мимо, задрав голову в высокомерном негодовании.