Мара Вульф - Сестра звёзд

– Держи, – Маэль протянула мне леденец и довольно усмехнулась. – Добыт в тяжелом бою.

Невзирая на свое все еще гулко бьющееся сердце, я не смогла не улыбнуться:

– Вот спасибо.

– Это все ты виновата, – вставила Эме, сидевшая впереди возле Эша. – Если бы ты не полезла в магазин, они бы на вас не напали.

– Пардон, – проворчала Маэль. – Не могла же я знать, что они там прячутся.

– Теперь вы знаете, – заговорил Эш. – Они могут скрываться где угодно. Вам просто надо быть настороже. Только в Пемпоне мы окажемся в относительной безопасности.

– А сейчас мы где вообще? – спросила я, разворачивая конфету.

– Недалеко от Сент-Обен-д’Обинье, – ответил Эш. – По моим расчетам, до Пемпона еще километров семьдесят.

Еще недавно такой легкий маршрут, а сегодня уже совершенно непредсказуемый. Скоро наконец взошло солнце и залило нашу родину теплым светом раннего лета. Мы не рискнули еще раз тормозить и перекусили прямо в машине. Эш ехал еще осторожнее, чем прежде, и исключительно объездными путями. Однако около Ле Валь-Сен-Пер мы лишь в последний момент разминулись с табуном келпи. Гигантские водяные кони с пылающими копытами и горящими гривами проскакали мимо. Я насчитала пятнадцать. После этого все было тихо-мирно, и чем ближе мы подъезжали к Пемпону, тем ниже становилась вероятность новых столкновений. Как правило, демоны избегали мест, в которых собиралось особенно много людей, владеющих магией.

– Лучше тебе посидеть в машине, пока мы не удостоверимся, что рядом нет демонов, – сказала Эме.

Маэль бросила на меня сочувствующий взгляд, но все-таки вышла из салона вместе с Эшем. После всего произошедшего на автозаправке мне вряд ли стоило возмущаться по поводу этих мер предосторожности, пускай они меня и бесили. За каждым деревом и кустом мог притаиться демон. Сжав зубы, я кивнула. И удовлетворилась тем, что разглядывала наш дом через автомобильное окно, пока они втроем обыскивали окрестности. По меньшей мере так никто не заметил слез, которые собрались в уголках моих глаз. Мы добрались до дома, и он выглядел в точности таким, каким мы его покидали. По родному серо-коричневому граниту вился темно-зеленый плющ. Кованая ограда хоть и накренилась, но все еще защищала заросший сад. Упасть ему не давали стебли черной белены, которая размножилась, как сорняк, и через пару недель должна была зацвести. Пара-тройка плиток черепицы отвалились, и в верхние комнаты наверняка заливал дождь. Ничего такого, что не исправило бы простенькое заклятие. А если подумать, то старый дом и без того держался в основном на живущей в нем вековой магии. Травы в горшках на ступеньках перед входной дверью высохли, а по одному из окон первого этажа пробежала трещина. В любом другом заброшенном здании уже давно завелись бы какие-нибудь существа. Но не в доме ведьм. Эме и Маэль перед отъездом наложили на него целую кучу охранных барьеров. Туда даже муравей не заполз бы. Смеясь, Маэль и Эш вышли из сада.

– Все в порядке! – завопила Маэль так громко, что ее услышал бы каждый демон в радиусе нескольких километров. Эме вздрогнула. За минувшие два года лес ближе подступил к нашему саду. Она стояла на противоположной стороне улицы и подозрительно косилась на темные исполинские деревья. Трудно ее за это винить. Ведь кто знает, что пряталось за их стволами? Я улыбнулась радостно и при этом печально. Изменилось так много всего и в то же время практически ничего. Лес будет здесь всегда, с нами или без нас. Сделав глубокий вдох, я распахнула дверь машины и вышла.

Вдоль забора прошмыгнул черный кот и, наклонив голову, наблюдал за моими сестрами и мной. Тихо фыркнул в знак приветствия. Эме вернулась и присела перед ним на корточки. По-видимому, это один тех котов, которых она вечно где-то подбирала и выхаживала. Через левый глаз животного протянулся широкий шрам. Лучше мне не знать, где он его получил.

– Мило, ты хорошо сторожил дом? – Эме протянула ладонь, и он, замурлыкав, ткнулся в нее головой. Нет такого четвероного создания из плоти и крови, которое не приручила бы наша старшая сестра. Очень скоро кошачья шерсть обнаружится на кошмарном бежевом свитере, который она надела под плащ. Одна из тех вещей, которые она связала за долгие месяцы, сидя у моей постели и присматривая за мной. Она носила их как трофеи. Как будто каждая ниточка и каждая петелька забирали у меня каплю болезни, что, кстати, было не исключено.

Маэль приобняла меня за плечи, и я облокотилась на нее.

– Дома, – негромко произнесла она. – Мне даже не верилось.

– Да ты бы возвратилась, даже если бы пришлось добираться вплавь, – ответила я.

Она скорчила рожицу:

– Раз сто я точно об этом размышляла, но теперь, зная, какие твари обитают в воде, я счастлива, что этого не сделала. – Сестра вытерла рукой лицо и тихонечко всхлипнула.

Между нами просочился теплый ветерок, лаская мою кожу. Воздух пах розмарином, тимьяном и лавандой. Я бесконечно по всему этому соскучилась, по каждому дуновению ветра, каждой травинке, каждому согревающему солнечному лучику.

– Если заплачешь, испортишь макияж, – сказала я Маэль, – тогда уже никого не сможешь шокировать, потому что будешь похожа на енота.

Она тихо рассмеялась и отодвинулась от меня.

– А вот тут ты права. Сегодня не день для грусти. – Сестра два раза шаловливо покрутилась вокруг своей оси. Яркая юбка обернулась вокруг ее стройных ног. Для нашего путешествия она подвела глаза черным, а на лбу хной нарисовала полумесяц рожками вверх. – Мы снова дома, – во весь голос воскликнула она, разводя руками, словно дирижировала невидимым оркестром. Прилетела стая ворон и села на конек крыши. Маэль помахала им, и те отозвались громким карканьем. В доме на другой стороне поляны ничего не шевелилось. Казалось, что там все вымерло.

По словам членов Конгрегации, в Пемпоне оставалось много ведьм и колдунов. Интересно, так ли это? Прежде новость о том, что мы вернулись, молниеносно распространилась бы повсюду. Прежде я сразу позвонила бы Эзре. Меня накрыло знакомое чувство потери, но я решительно задвинула его обратно. И тем не менее я задавалась вопросом, придет ли он с нами поздороваться. Не надо было на это надеяться. Эзра Токвиль стер меня из своей жизни. Как ненужный штрих карандаша. Тот поцелуй – единственный поцелуй, который он мне подарил, – действительно был прощальным. Он не соврал. Ведь он никогда не врал. Стоило мне понять это раньше, прежде чем месяцами верить, что он поедет за нами, позвонит или ответит на одно из моих писем. Какое-то время почтовая служба еще работала, и Конгрегация регулярно отправляла посыльных в Пемпон. Эзре не составило бы труда приложить для меня хоть коротенькую записку. Он этого не сделал.