Чарльз Стросс - Дженнифер Морг

– Вроде да, – киваю. – Ко мне подкралось внезапное задание, так?

– Да, – говорит Энглтон и без экивоков вешает трубку.

Я отставляю пиво, а потом встаю и смотрю по сторонам. Я-то думал, что приехал на самое обычное заседание совместного комитета, но вдруг оказался среди зыбучих песков, возможно, на вражеской территории. Пожилые свингеры смотрят на меня без особого интереса, но мои заклятья не дрожат: я вижу их такими, какие они есть. Хорошо. Сразу ложись в постель, не ужинай, не забирай… качаю головой и ухожу.

Чтобы добраться до лифта из бара, нужно пересечь укрытую огромным ковром площадку, на которую открывается отличный вид с балконов двух этажей: в обычной ситуации я бы этого даже не заметил, но после сюрприза от Энглтона у меня по коже бегут мурашки, так что, переходя открытое пространство, я судорожно сжимаю наладонник и браслет с оберегом. Народу в холле немного, если не считать очереди усталых туристов у стойки администратора, и я оказываюсь у лифта, не почувствовав запаха фиалок или того щекочущего ощущения, которое обычно предшествует смертоносному заклятью. Нажимаю кнопку «вверх», и дверь лифта тут же открывается.

Есть такая теория, что все отельные сети участвуют в заговоре, призванном убедить путешественника в том, что на планете существует всего один отель, точно такой же, как в твоем родном городе. Я лично в это не верю: куда правдоподобней считать, что я никуда не ездил, а меня похитили инопланетяне, накачали наркотиками, внушили ложные воспоминания об унижениях на таможне и дорожной скуке, а потом упаковали на отдых в очень дорогую комнату с мягкими стенами. Заодно это объясняет и то чувство дезориентации и головокружения, которое я испытываю в этих дворцах; к тому же легче поверить в злокозненных инопланетян, чем в то, что живые люди готовы так жить.

И лифты – фундаментальная часть сценария инопланетного похищения. Я считаю, что пол под мрамор и зеркальный потолок специально так устроены, чтобы внушить гипнотическое чувство безопасности похищенному, поэтому я щипаю себя, чтобы оставаться начеку. Лифт едва начинает ускоряться при подъеме, как мой телефон начинает вибрировать. Я смотрю на экран, читаю сообщение и падаю на пол.

Лифт скрипит и поднимается на шестой этаж. Узел у меня в животе слабеет: подъем замедляется! Детектор энтропии, встроенный в антенну моего мобильника, выбросил на экран кроваво-красную иконку тревоги. Наверху творится что-то очень серьезное, и чем ближе я поднимаюсь к своему этажу, тем сильнее эффект. «Черт-черт-черт», – шепчу я, вызывая базовый защитный экран. Я безоружен: я же вроде бы приехал на дружественную территорию, а то, что творится на одном из верхних этажей отеля «Рамада»… Я невольно вспоминаю другой отель, в Амстердаме, и вой ветра, летящего в пустоту через портал на месте стены… Дзынь. Двери открываются, и в этот миг я понимаю, что нужно было броситься к панели управления и нажать кнопку аварийной остановки. «Вот дерьмо», – добавляю я (впрочем, ничего нового), как вдруг мигающая красным стрелка на экране телефона бежит против часовой стрелки и замирает на зеленом поле: безопасной зелени, нормальной зелени, зеленому знаку того, что чертовщина закончилась.

– Zum Teufel! [3] Вот черт! ( Нем .) – Прим. пер.

Я, как дурак, смотрю на пару ног, закованных в кожаные треккинговые ботинки (кажется, пуленепробиваемые), потом выше – на пару вельветовых брюк и бежевый пиджак пожилого немецкого туриста.

– Пытаюсь покрытие поймать, – бормочу я, выползая на четвереньках из лифта и чувствуя себя неимоверно глупо.

Я на цыпочках крадусь по коридору к своему номеру, ломая голову в поисках правдоподобного объяснения произошедшему: ситуация воняет, как лежалая треска. Что происходит? Рамона, кем бы она ни была… бьюсь об заклад, она в этом замешана. А скачок энтропии был огромный. Но сейчас все вернулось в норму. Кому-то открыли врата? Или это проксимальное заклятье?

Застыв у двери, несколько секунд держу руку над ручкой.

Она холодная. Не просто холодная, как металл, а ледяная, как жидкий азот.

– Ой-ой, – тихонько говорю я и иду дальше по коридору к следующей двери.

Затем достаю телефон и набираю Энглтона.

– Боб, рапорт.

Я облизываю губы:

– Я еще жив. Пока я ехал в лифте, третичный детектор приближения вылетел в красное, но потом упал в норму. Я подошел к своему номеру, и температуру дверной ручки можно выписать одной цифрой по Кельвину. Сейчас стою у двери соседнего номера. Я считаю, это ЧС, и, если вы мне не скажете, что все не так, я объявляю код синий.

– Тебе здесь предстоит иметь дело не с синим, – сухо усмехается Энглтон, чего я в общем-то от него и ждал. – Но запомни, что твой код активации 007. На случай, если потом понадобится.

– Что?! – я ошалело пялюсь на телефон, а потом набираю цифры с клавиатуры. – Господи боже, Энглтон, однажды мне придется вам рассказать о том, чем безопасные пароли отличаются от слабых. По идее у меня не должно быть возможности взломать свою блокировку и начать палить во все стороны…

– Но ты ведь этого и не сделал, верно? – с еще большим весельем говорит он; мой телефон дважды пищит, а потом щелкает. – Когда дерьмо попадет в вентилятор, у тебя может не быть времени на запрос. Поэтому все просто. А теперь докладывай обстановку.

– Включаюсь.

Я судорожно нажимаю несколько кнопок, и невидимые бабочки порхают вверх-вниз по моему хребту; когда они исчезают, коридор кажется темнее и опаснее.

– Половина есть. Терминал активирован.

Копаюсь в кармане, достаю маленькую веб-камеру и вставляю ее в слот расширения на телефоне. Теперь у моего телефона две камеры.

– Так, загружен ВЗГЛЯД СКОРПИОНА. Я вооружен. Чего мне ждать?

Из дверного замка раздается жужжание, и на двери вспыхивает зеленая лампочка.

– Надеюсь, пока ничего, но… открывай двери и входи. На месте тебя должны ждать группа поддержки и дальнейшие инструкции, если только что-то не пошло не так за последние пять минут.

– Господи боже, Энглтон.

– Рад, что ты знаешь, как меня зовут. И не божись: у стен есть уши.

Ему по-прежнему весело – вот ведь всеведущий ублюдок. Не знаю, как ему это удается – у меня нет нужного уровня допуска, – но мне всегда кажется, будто он заглядывает мне через плечо.

– Входи. Это приказ.

Я набираю полную грудь воздуха, беру телефон наизготовку и открываю дверь.

– Дарова, Боб!

Пинки склонился над потертым чемоданчиком с инструментами, его пальцы бегают по компактной клавиатуре. Из одежды на нем только очаровательный батиковый саронг, он отпустил длинные подкрученные усы, но я все равно не намерен дать ему понять, насколько это все меня тревожит и насколько я рад его видеть.