Маша Моран - Встретимся в октябре. Твой кот

Я посмотрел на серого злыдня. Нет, пожалуй, лучше кот, чем дети.

Бабулька понимающе ухмыльнулась, глядя на мое лицо:

– Это ваш первый, да?

Так и подмывало ответить что-нибудь едкое на этот вопрос, но я сдержался и просто кивнул:

– Ага.

– Какой хорошенький. – Бабулька выпустила руку внука и потянулась к серому подлецу.

Я даже дыхание задержал. Вот если он сейчас потянется к бабке, то распрощаюсь с ним с чистой совестью. Сдам ей, и дело с концом.

Но злыдень меня не подвел. Протестующе замахал сразу обеими лапами. Зашипел. Даже усы встопорщились. Еще и хвостом вдобавок мазнул, отгоняя бабкин палец с длиннющим ногтем.

Молодец! Мой боец.

– Какой свирепый. – Бабка довольно заулыбалась. – Не кастрированный еще?

Э-э-э… понятия не имею. Но вряд ли решусь подвергнуть малыша еще и этому. У него и так видок страдальческий. Как будто он все пытки мира перенес. Лишать его последней радости я не буду.

Словно понимая, о чем речь, кот затрясся и снова выпустил когти. Прямо в мое запястье. Вот же гад!

Я неопределенно пожал плечами и на всякий случай прижал мелкого вредителя к груди. Кот тут же вцепился в мою толстовку и почти повис на мне. Ага, не хочет лишаться надежды стать отцом.

Я прикрыл его курткой и на этот раз твердо помотал головой:

– Нет.

– Надо! Надо их кастрировать. Они тогда совсем другими людьми становятся.

Я хмыкнул:

– Это уж вряд ли.

Другими людьми… Точно психованная кошатница! Надеюсь, к тому сроку, когда Михалыч найдет семью серому засранцу, я не стану таким же.

– Точно говорю! Вот обрежешь ему все и увидишь. И на корме не экономь. Он у тебя, вроде, породистый. Деликатесы любит. Звать как?

Даже не задумываясь ответил:

– Серый Злыдень.

Бабка посмотрела на меня, как на психа, и я, улыбаясь, пояснил:

– Серый – это фамилия.

***

Бабулька оказалась прилипчивой. Снабдила меня кучей нелепых указаний, которые я никогда в жизни не буду выполнять, и номером своего телефона – на случай, если нужен будет совет.

Устраивая Злыдня в его новом мягком доме, я даже не подозревал, что вскоре мне действительно придется звонить бабке.

Я уложил Злыдня на подушку и сунул в уютное нутро. Дом, или постель, или люлька, понятия не имею, что это, была сшита из какой-то мягкой ерунды и имела форму тыквы с двумя дырками вместо глаз, в которые «питомец мог наблюдать за окружающим миром». Так гласила надпись на упаковке.

Мой питомец наблюдать за миром совершенно не хотел. Уныло пялился на меня и даже не мяукал.

Нет, какой-то он все-таки странный. Надеюсь, Михалыч скоро найдет кого-нибудь, кому можно будет поручить серое недоразумение.

Я уложил в дом-тыкву уродливого зайца, который, словно только что сбежал с того самого чаепития.

Злыдень подгреб зайца под себя, ткнулся в него носом и улегся сверху, грустно мяукнув.

И вот что мне с ним делать?

Странно, но с этой оранжевой фигней и котом внутри моя собственная квартира начала выглядеть какой-то более… живой, что ли. Уютной. На пару секунд я даже пожалел, что так и не обустроил тут все.

А потом мне позвонил Михалыч, и выходной закончился, так и не начавшись.

ГЛАВА 3. НАСТЯ

Итак, я кошка… Это не галлюцинации, не психоз и не шизофрения. Я действительно стала кошкой. Чтобы осознать это, мне потребовался почти месяц. Точнее, я думаю, что прошел месяц.

Не знаю, как свыклась с этой мыслью. Как приняла. И как осознала.

Я верила в мистику. В то, что существуют порчи, привороты и карма. Но не превращения в животных!

Первое время я искренне считала, что сошла с ума. Скорее всего, меня жестоко изнасиловали и на почве всего этого я представила себя животным. Но как ни старалась, ничего подобного вспомнить не могла.

В памяти осталась только жутковатая серая тень, нависшая надо мной и свистящая что-то непонятное.

В следующий раз, когда я открыла глаза, то… мир изменился. Я поняла, что не могу произнести ни слова. Каждый раз, когда открываю рот, из него вырываются какие-то странные звуки.

Все вокруг казалось огромным. И я чувствовала непонятные вещи, которые не могла осознать.

Сначала все было, как в тумане. Седой суровый мужчина, от которого как будто расходились волны бесконечной усталости. Он был первым, кого я увидела.

Потом появился Он… Странный. От таких я всегда старалась держаться подальше. Привлекательный. Даже красивый. Но за смешливыми морщинками в уголках его глаз крылось что-то темное. Он был опасным человеком. Привыкшим к боли и умеющим убивать. Откуда-то я точно знала, что он постоянно находится там, где много смертей и грязи, много крови.

Откуда мне это известно?! Почему глядя на то, как он улыбается, я чувствую его боль и напряжение?

Я долго не могла понять, кто этот человек. Почему он кажется таким большим по сравнению со мной и почему называет меня Злыднем?

Я вообще не могла понять, что происходит вокруг. Он куда-то меня нес, тряс и все время заглядывал мне в глаза. Когда его лицо оказывалось слишком близко, меня накрывало звуками взрывов и рвущих душу криков.

Может, он маньяк? Садист? Один из тех, к кому меня заманила Кира?! Где сестра? Куда вообще пропали все? И почему вокруг столько высоких белых стен?

Я оказалась в безликом жутком лабиринте.

Когда лабиринт сменился бушующей стихией, стало немного легче дышать. Грохот грома завораживал. И больше всего на свете захотелось не понять почему я вижу вместо рук четыре кошачьих лапы, а сидеть где-нибудь в укрытии и слушать гром. Наблюдать за тем, как с неба обрушивается ледяная вода.

Когда мы оказались в огромном шумном магазине, я начала осознавать…

Он прижимал меня к широкой теплой груди и просил выбрать какие-то странные штуки, о предназначении которых я даже не догадывалась. Меня снова накрыла странная апатия.

Я не понимала, что происходит, почему не могу сказать ни слова, кто этот человек… Только при виде полубезумного кролика с длиннющими ушами, я немного очнулась. Точно такой же был нарисован на книжке… Я не помнила, что это за книжка, но чувствовала, что она почему-то важна для меня.

Странно, но кажется я стала обладательницей этого кролика.

Осознание приходило медленно. Наверное, все дело было в гадости, которой меня накачали.

Сначала я думала, что это наркотический бред, но потом… Потом начала понимать, что бред не проходит. Изо дня в день я видела одно и то же. Ничего не менялось!

И в какой-то момент в голове просто щелкнуло: я в самом деле стала кошкой. Кошкой!

Тогда у меня случилась самая настоящая истерика. Я пыталась вырваться из крошечного тела, которое стало клеткой. Металась в лабиринте, натыкалась на стерильные белые стены, кричала… Но издавала лишь истошные кошачьи вопли, от которых самой становилось тошно.