Андрей Павленко - Ожидание заката

ГАСНУЩЕЕ СОЛНЦЕ

Все имеет свою цену. Разную, иногда странно низкую, но гораздо чаще – необоснованно завышенную.

Поднявшиеся в силу своих способностей или везения над общей массой и имеющие более высокий доход, приобретают практически те же блага, что и оставшиеся позади неудачники, но по завышенной цене, что должно символизировать их уникальность, одновременно подчеркивая серьезные возможности покупателя.

Но горбушка черного хлеба иногда стоит больше, чем ланч из крабоидов с топленым маслом, тостов с черной икрой и бутылкой «Мутон Ротшильд» урожая тысяча девятьсот сорок пятого года – это зависит от обстоятельств.

Лакшери, товары первой необходимости, одежда и игрушки, книги или техника – изделия, требующие разного количества операций в технологическом цикле, не всегда имеют цену, равную их полезности.

Когда-то не так давно считалось, что вода бесплатна. Вопреки расхожему мнению, время показало, что это не так.

Теперь многим кажется, что воздух, которым они дышат, принадлежит всем, а потому и им тоже. Они ошибаются. То, что принадлежит всем, не принадлежит никому. А значит, объявится хозяин и рано или поздно придется платить. И за возможность принести несколько капель воды своему ребенку или глоток воздуха, человек отдаст все.

Часто говорят, что здоровье не купишь. Это не так. Купить можно все. Просто у тех, кто так говорит, просто-напросто не хватает средств. Денег или возможностей.

Даже бесплатные вещи имеют определенную стоимость, подчас большую, чем те, на ценники которых нанесены баснословные цифры.

Мнения и предпочтения, иллюзии и спокойствие, жизни и свобода. Ветер и дождь, звезды и солнце. В материальном мире все имеет свою цену. И не всегда речь идет о деньгах.

Но есть вещи, не имеющие цены.

Пролог

Восемь автомобилей стояли на потрескавшейся асфальтовой площадке перед открытыми воротами. Разбитая дорога через поля, на которых давно ничего не сажают, заканчивалась здесь на пятачке, и сразу начинается лес. Он появляется внезапно, резко. Выступает давящей громадой, и обнимает с одной стороны площадку с автомобилями. На краю площадки высится скелет раскрошившейся бетонной опоры, на которой, прикрученная проволокой, болтается старая вывеска с выцветшей надписью «Дом отды.. «….ово» и что-то неразборчивое буквами помельче. За уцелевшей створкой ворот начинается когда-то ухоженная, а теперь изрядно заросшая, ведущая вглубь леса, аллея.

Чудом уцелевший бесхозный островок в океане всеобщей приватизации.

Сквозь плотно тонированные стекла невозможно было разглядеть пассажиров.

Один из водителей не спеша прохаживался вдоль забора, другой курил сигарету, задумчиво прищурившись на розовый майский закат. Остальные дисциплинированно сидели в машинах, кое-кто, правда, позволил себе приоткрыть двери.

Собрание было назначено на одиннадцать вечера, но приглашенные прибыли гораздо раньше, едва стало смеркаться.

Ровно без пяти одиннадцать серебристый «Лексус», стоявший прямо напротив ворот, мягко тронулся с места, и поблескивая в свете луны дорогими дисками, неторопливо покатил по аллее. За ним потянулись остальные.

Вереница автомобилей медленно ползла по лесу, изгибы дороги не позволяли набрать достаточную скорость. Свет фар выхватывал из темноты черные стволы деревьев за остатками проржавевшей сетки, когда-то натянутой вдоль дороги.

Спустя несколько минут кортеж остановился возле трехэтажного дома, явно хрущевских времен постройки, судя по бесформенному нелепому силуэту. Силуэту – так как в темном здании не освещалось ни одно окно, создавая впечатление, будто хозяева навсегда покинули дом. Лишь над дверью тускло светила лампочка, с лениво вившейся вокруг первой мошкарой.

Хлопанье дверец, скрип гравия под ногами, приглушивший звуки ночного леса – приезжие прибыли в место назначения. Седой мужчина в тонком кашемировом пальто, идущий первым, решительно открыл входную дверь и шагнул в дом. За ним двинулись остальные.

Просторный темный вестибюль, очертания лестницы на второй этаж, какие-то плакаты на стенах и растения в кадках на полу, судя по всему, искусственные – вот и все, что можно было разобрать благодаря луне, призрачный свет которой с трудом проникал сквозь давно не мытые окна.

В противоположном конце холла приоткрытая дверь, за ней едва освещенная лестница вниз.

Мужчина в пальто шел уверенным шагом, словно заранее знал дорогу. В его манерах угадывался чиновник высокого ранга, привыкший руководить, и руководить жестко. Однако и он и его спутники здесь были впервые.

Спустившись в подвал, и пройдя длинным, так же скупо освещенным коридором, на стенах которого угадывались следы плесени, гости очутились в помещении, больше всего напоминающем заброшенную душевую в какой-нибудь поселковой больнице. Стены и пол небрежно обложены местами осыпавшимся дешевым кафелем, засорившиеся сливные отверстия в полу, болтающиеся куски труб на стенах. И такое же убогое освещение.

Посреди комнаты, слегка опираясь кончиками пальцев на старую школьную парту, невесть откуда здесь оказавшуюся, стоял, закрыв глаза, мужчина среднего роста, лет сорока на вид. Светлые волосы, светлые туфли, пепельный костюм, белая рубашка. Сплошные серые тона, и при таком слабом освещении встречающий словно терялся на фоне серой плитки.

Аккуратно ступая по устилавшему пол мусору, все вошли, и неподвижно стоящий мужчина слегка пошевелился и открыл глаза. Давящий, пронзительный взгляд черных, словно угли, зрачков, обежал присутствующих. Мужчина моргнул, приглушая взор, и на его лице появилось какое-то подобие полуулыбки.

– Благодарю за то, что приняли приглашение. Прошу вас. – Скупым жестом хозяин показал на восемь аккуратно расставленных на парте медицинских эмалированных лотков, какие используются в операционных, и поворотом головы указал на мощную железную дверь справа от себя.

Не удивившись, гости стали доставать из карманов мобильные телефоны, ключи и прочие предметы и класть в лотки. Два лотка остались свободными – кто-то пришел пустым.

Когда с этим было покончено, хозяин достал из кармана электронный планшет и протянул его ближайшей к нему женщине. Та увидела на экране свое фото и приложила к нему большой палец правой руки, затем дождалась звукового сигнала и передала планшет следующему.

Пискнув восемь раз, планшет вернулся к хозяину. Тот подошел к закрытой двери, с усилием отодвинул проржавевший засов, и дверь с противным скрипом отворилась. В привыкшие к полумраку глаза ударил свет, сперва показавшийся очень ярким. Седой мужчина, стоявший впереди группы приглашенных, на мгновение зажмурился.