Антонина Крейн - Шолох. Теневые блики

Он выглядел немного испуганным. Сине-бирюзовые глаза, широко поставленные, с припухшими веками, моргали редко, как у птицы. Брови казались такими светлыми, будто их и не было вовсе.

Подумав, мальчик согласно кивнул:

– Я Карл.

– Тинави. Это из моего дома тебе пришлось совершить побег вчера утром… Надо сказать, ты справился с блеском!

– Я всегда хотел быть похожим на Монте-Кристо, – мальчик робко улыбнулся.

– На кого? – не поняла я.

Физиономия Карла моментально вытянулась:

– На Монте-Кристо… Только я не помню, кто это. Просто, когда вы сказали про побег, фамилия сама скакнула на язык.

– Ничего страшного, Карл, это нормально при амнезии, – утешил его Дахху. – То, что воспоминания возвращаются, пусть даже обрывочно – это хорошо.

Даже поверх больничной тоги друг умудрился намотать шарф. Волосы, ясен-красен, прикрывала шапка. Ох, наорет на него дежурная медсестра, если увидит!

Мы немного поболтали с Карлом и Дахху. Вернее, в основном болтали мы с другом – обменивались новостями, а мальчик слушал. Подозреваю, ему особо нечего было сказать. В больницах время тянется медленно, а прошлое подростка едва проклевывалось сквозь туман беспамятства.

– Кстати! – Я подпрыгнула. – У меня же твоя вещица! – И я вытащила тот странный цилиндр, что мальчик обронил вчера. – Мы так и не поняли, что это, но знай – Дахху чуть ли не жизнью рисковал, отбирая его у бокки! Расскажешь тайну этой штучки?

Карл с недоумением взял у меня цилиндрик. Повертел в руках туда-сюда, нажал на странную кнопочку, постучал по стеклу. Нахмурился: белый лоб прорезали суровые морщины.

– Не работает… Но я в любом случае не помню этой вещи, – смущенно сказал он, возвращая предмет и как-то побито заглядывая мне в глаза.

Взор его был полон неподдельной грусти. В ответ я оглушительно чихнула. Потом еще раз и еще. Карл отшатнулся с перекошенным лицом.

– Ох, простите. Видимо, умудрилась простудиться, – прогнусавила я.

– Дать тебе какую-нибудь таблетку? – Дахху уже заботливо потянулся к тумбочке.

– Нет, спасибо.

– А вы сильный маг, да? – невпопад брякнул Карл, глядя на меня с откровенным ужасом.

Дахху изумленно поднял брови. У меня по-привычному грустно ухнуло сердце.

– Если бы… – Я смерила мальчика задумчивым взглядом. – А что, у меня настолько мощный чих?

– Можно и так сказать. – Он моргнул.

До шести вечера мы сидели втроем.

За это время я успела снабдить Карла невероятным количеством самой разной информации о Шолохе – полезной и не очень. С моей подачи мальчик, кажется, всей душой влюбился в наш город.

Дахху не отставал, разбавляя мои бытовые байки историческими комментариями.

Карлу особенно понравились рассказы о богах. Он аж розовел от удовольствия, слушая про шестерых хранителей.

– То есть боги реально существуют?!

– Однозначно, – Дахху авторитетно кивнул.

– А с ними можно встретиться? – В глазах Карла плескался восторг.

Дахху покачал головой:

– К сожалению, нет. Они ушли из Лайонассы две тысячи лет назад и теперь путешествуют… где-то.

– Или уже вернулись, но сохраняют инкогнито, – подмигнула я, увидев, какое горькое разочарование проступило на лице мальчишки.

Не хочу быть той, кто рушит сказки!

От моих слов Карл встрепенулся:

– Я бы хотел увидеть кого-нибудь из них! Получается, они бессмертны? И всемогущи?

– Не факт. – Дахху задумался. – Боги-хранители – лишь промежуточное звено между людьми и Непостижимым Отцом. Например, жизнь создали не они. Поэтому, возможно, и лишиться ее они могут наравне со смертными. Мотив потерянной магии также часто встречается в легендах… Но я надеюсь, все хранители в порядке. Лично мне приятнее жить в мире, где боги есть, – друг улыбнулся.

– А драконы? – Мальчик не отставал. – На них можно посмотреть?

– Можно, потому что они в Лайонассе. Но сложно, потому что ящеры спят на самом севере, накрытые магическим куполом.

– Почему?

– Они очень старые, Карл. Они устали. И им грустно без хранителей.

– А разбудить их можно?

– В теории – да, если найти способ попасть под купол. Но и тогда я сомневаюсь, что это хорошая идея. Драконы уснули после того, как сожгли Мудру – столицу Срединного государства. В некотором роде это была демонстрация разочарования ящеров во всем человечестве… Боюсь, того, кто их разбудит, они тоже сожгут. Если только у него не окажется по-настоящему важной причины для такого святотатства.

– Какой, например?

Дахху задумался.

– Не знаю, – покачал он головой. – Нужно что-то поистине вселенское.

– Кстати, ты прояснила вопрос с Иноземным ведомством? – полюбопытствовал Дахху, провожая меня на первый этаж.

– Я… Я тебе потом расскажу.

Друг почуял неладное и задумчиво сощурился, глядя на меня. Я болезненно скорчилась: сейчас начнется допрос. Но вместо этого Дахху некстати воскликнул «О, точно!», выхватил из кармана записную книжку и, черкая в ней на ходу, ушел. Мне казалось, что над головой у него аж маг-фонарь сияет – как рисуют в комиксах, когда кого-то осенило.

Хм. Ну ладно.

На этот раз крусты не стали досаждать мне.

Только в самом конце, уже у городской дороги, один леший выскочил перед самым носом.

– Хоз-з-зяин с тобой не зако-о-ончил… – прошепелявил он.

Я показала ему кукиш.

На Шолох надвигалась беспощадная майская гроза.

Воды Нейрис потемнели и приобрели пугающий свинцовый отблеск. Свирепые волны бились о гранитные берега, будто зверь, рассердившийся на весь род людской. Злые молнии немилосердно кололи темный небосвод – пока еще вдали. Пусть и запаздывающий, но страшный грохот подгонял немногочисленных горожан.

Я плотнее запахнула плащ и ускорилась, проскальзывая по замшелым камешкам моста. Электрическая вспышка высветила деревянный знак: «Мост Бесконечного Полета». Вы не подумайте: он так назван потому, что над ним постоянно кружат чайки, а не из-за тех злополучных самоубийц-студентов…

До места встречи с куратором оставалось пройти метров сто, но в кромешной темноте, ведь на время грозы столичные власти отключают уличные фонари. Говорят, магические сферы притягивают молнии – небезопасно!

Я отцепила от ремня керосинку. Большинство шолоховцев предпочитает подсвечивать путь при помощи травы осомы, а я люблю живой огонь – в непогоду от него теплеет на душе.

Оранжевый язычок пламени высветил чистую зелень листвы, агатовые слезы мостовой, пару лупоглазых лягушек, квакнувших мне вслед нечто недоброе.