Елена Булганова - Навия. Западня

Настроение упало еще ниже, хотя уже некуда было падать. Голову стиснуло, словно на нее, как на бочку, набили железный обруч, заныло за ушами. Я едва высидела до перемены, первой схватила сумку, хотя Елена Станиславовна еще объясняла домашку, выскочила за дверь. И сразу рванула в раздевалку, желая одного – как можно скорее оказаться дома. Выпить таблетку от головной боли и принять лежачее положение. К классной явлюсь завтра, как говорится, семь бед – один ответ.

Я даже решилась на то, чтобы срезать путь, пойти не привычной дорогой вдоль проспекта, а проскочить между двумя неприятными на вид блочными строениями, соединенными на уровне третьего этажа сплошным балконом-туннелем. Это здание у нас прозывалось мигрантской общагой, и я обычно опасалась там ходить, особенно под балконом, вечно оттуда летел всякий мусор, окурки или раздавались выкрики, которые преследовали долго, – балкон был открыт на обе стороны. Но сейчас мне на все было наплевать.

Головы я не поднимала, но видела краем глаза какие-то мельтешащие фигурки на балконе. А когда прошла под ним, моментально мне на голову что-то посыпалось, вроде сложенных бумажек. С утробным рыком я смахнула их с волос и воротника куртки, перешла почти на бег и из опасного двора выскочила на круглую уютную площадь с фонтаном посередине. Желая отдышаться, рухнула на скамейку и прикрыла на минуту глаза, а когда открыла, то сразу уловила какую-то лишнюю деталь на уровне уха, над правым плечом. Так и есть, в волосах застряла одна из бумажек.

Я даже скорчилась от отвращения, вообразив, что ее могли обслюнявить для лучшего полета, сбила ногтем. Бумажка свалилась на скамейку рядом, и нет, это был не изжеванный комок, а многократно сложенный квадратик светло-желтого цвета. Обычно я не ведусь на такие вещи, но тут почему-то развернула, стараясь касаться только ногтями, и низко наклонила голову, чтобы прочитать, не поднимая. Там детским почерком, печатными буквами и без знаков препинания было накорябано:

БУДЬ ОСТОРОЖНА ОПАСАЙСЯ НОВЫХ ЛЮДЕЙ НИ С КЕМ НЕ РАЗГОВАРИВАЙ КОГО НЕ ЗНАЕШЬ И НЕ ДАВАЙ СИДЕТЬ ИЛИ ИДТИ РЯДОМ С СОБОЙ

Нет, едва ли это ребенок писал: ошибок нет и предложение развернутое. Буквы «В», «Е» и «К» везде развернуты в другую сторону, но это, скорее всего, нарочно. Я хмыкнула и щелчком отправила листок прочь со скамейки, попала четко в мусорку. Ага, там ему и место! Встала и побрела в сторону дома, удивляясь, почему даже короткий путь сегодня оказался таким утомительным.

Мать была дома, в последнее время она часто уходила на работу на полдня, а потом сидела за большим столом в гостиной, обложившись бумагами.

– Дана, ты почему… – начала она, но вдруг запнулась, шагнула ко мне и с ходу прижала ладонь к моему лбу. Потом сместила руки куда-то под уши – я замычала от боли.

– Все ясно. – Мать шумно вздохнула. – Раздевайся и тут же в постель. Похоже, не грипп, так ангина до тебя добралась.

«Я заболела, вот оно что, – дошло до меня с сильным опозданием. – Ну что ж, это хотя бы выход из накопившихся проблем с прогулами и с классом».

Правда, последующие дни трудно было назвать приятными, уж лучше бы я разбиралась с классной и одноклассниками. По ночам меня трясло, и мама протирала мне лицо и шею мокрым полотенцем. Горло обложило так, что я по несколько раз на дню страшно пугалась, что больше никогда не смогу сглотнуть. Через четыре дня стало легче, но я все равно почти все время спала, сил не хватало даже фильм посмотреть.

А потом наступил тот день, который мне никогда уже не забыть. Я проснулась утром и ощутила, что ничего не болит и глаза не слезятся от проникающего сквозь щелку между портьерами утреннего света. Зашевелилась слабо под ставшим слишком тяжелым одеялом, пытаясь принять сидячее положение. Почти сразу – и как услышала? – в комнату заглянула мама. Уже одетая на выход, с подкрашенными глазами и губами, поспешила мне на помощь, подложила под спину несколько резервных подушек. А я вдруг обратила внимание, какой у нее бледный и уставший вид, и спросила испуганно:

– Ма-ам, а ты куда собралась? В больницу? Тебе стало хуже?

Мать округлила глаза:

– Чего вдруг? На работу, там какая-то проверка, нужно хоть на часок показаться. Надеялась, что ты проспишь до полудня, как все эти дни, и даже не заметишь. Но я совсем скоро вернусь. Тебе подать нормальную еду или будешь подчищать запасы?

Она кивнула на приставной столик у изголовья кровати. Там дожидались своей участи несколько йогуртов и термос с клюквенным морсом, ореховая смесь на блюдце – больше я ничего не могла в себя впихнуть все это время. Я прислушалась к своим ощущениям:

– Пока это доем. А в обед можно и что-то другое. Только возвращайся поскорее.

Мать заулыбалась, провела рукой по моим спутанным волосам:

– Ладно, если раньше проголодаешься – суп уже готов, на плите, шарлотка в духовке. А в холодильнике еда разложена по порциям на тарелках, сунешь в микроволновку – и готово. Ну, я побежала.

И чмокнула меня в лоб, обдав запахом своих любимых духов и свежей выпечки. Еще с минуту я слышала звуки из прихожей, потом хлопнула входная дверь – сразу стало пустынно и одиноко. И ужасно тоскливо, так что я поскорее натянула одеяло на голову и снова задремала.

В следующий раз меня разбудил рингтон мобильного телефона. Звонил Сашка, он, как всегда, сразу приступил к делу:

– Слушай, я тут под твоим домом стою. Раз уж ты выжила, то, может, пустишь в квартиру?

– Откуда знаешь, что выжила? – уточнила я.

– Так я с матерью твоей был на связи, пока ты там загибалась. Тебя беспокоить было не велено. А сегодня позвонил, она сказала, что ты дома одна и вполне себе воскресшая из мертвых. Я смылся с уроков и сразу к тебе.

– Ладно, заходи. – И громко вздохнула, чтобы этот тип не догадался, как я рада. – Только погуляй минут пять, а то пока я до прихожей доползу.

– Понято, гуляю, – бодро откликнулся Дятлов.

Меня сильно покачивало от слабости, пока я упорно пробиралась через квартиру в ванную. Первым делом ополоснула лицо и тщательно почистила зубы, разодрала пальцами спутавшиеся волосы и сменила байковый халат на более приличный и новый, тронула блеском губы и щеки. Дождалась сигнала домофона и сразу отперла входную дверь, а потом отправилась в гостиную и устроилась на диване, прикрыв ноги пледом, – не приглашать же гостя в свою комнату, где все пропахло болезнью.

Сашка уже возился в прихожей, запирая дверь и шумно скидывая ботинки, а я с удивлением обнаружила, что сердце у меня так и скачет от волнения. Вот он возник на пороге гостиной, – румяный от холода, с влажными разлохмаченными волосами и вроде как ставший за эту неделю еще шире в плечах.