Рошани Чокши - Серебряные змеи

Гипнос проследил за ее взглядом и ухмыльнулся.

– Один из главных секретов Вавилонского Ордена, – сказал он. – Это древние Тескат-порталы, использующие технологию Падшего Дома, чтобы перемещаться на большие расстояния. Дверь слева ведет в Москву.

– А дверь справа? – спросила Зофья.

Гипнос нахмурился.

– Я решил не открывать эту дверь после того, как увидел, что из-под нее течет кровь.

– Прошу прощения, что? – воскликнул Энрике. – И почему в Росии столько порталов?

– Это столица всех знаний Вавилонского Ордена, mon cher , – ответил Гипнос, проходя в заднюю часть помещения. – В Росии только один дом – Дом Даждьбог. Только представь! Один Дом устраивает все вечеринки! Это просто потрясающе. В общем, у России почти нет колоний, кроме небольшого количество регионов, добывающих мех. Может, она слишком занята пограничными стычками с Китаем и прочими соседями. Как бы там ни было, Дом Даждьбог специализируется на своей собственной валюте: знаниях . А что касается порталов, они существуют для того, чтобы каждый Дом мог получить нужную информацию или провести секретную встречу, поэтому в России их больше всего.

Лайла слушала его вполуха, рассматривая полку с раскрашенными куклами. У девушки свело дыхание. В детстве у нее была всего одна кукла. И Лайле хотелось бы забыть о том, что с ней случилось.

– Это матрешки, – сказал Гипнос, взяв с полки одну из кукол. Он повернул верхнюю часть и снял ее, как крышку, показывая Лайле еще одну куклу – поменьше. Таким образом он разобрал всю игрушку, выстроив на полке целый ряд фигурок.

– Как красиво, – сказала Лайла.

– Последнее изобретение Василия Звездочкина, – сообщил ей Гипнос.

Девушка провела пальцем по самой большой кукле. Поверх ее белоснежной кожи была нарисована голубая шуба, а в том месте, где должно быть сердце, сверкала маленькая снежинка.

– Кто это? – спросила Лайла.

Гипнос вздрогнул. Энрике подошел к ним сзади и заглянул патриарху Дома Никс через плечо.

– Снегурочка, – сказал он.

– Будь здоров, – пошутил Гипнос.

Энрике закатил глаза, но на его губах заиграла легкая улыбка.

– Это снежная дева из русских сказок, – объяснил он. – В легенде говорится, что Снегурочка была сделана из снега и ей нельзя было влюбляться, но она ничего не могла с собой поделать. В итоге она влюбилась и растаяла в тот же момент.

Лайла ощутила, как кончики ее пальцев покалывает от раздражения. Ей хотелось потрясти Снегурочку за плечи и отчитать за то, что она потеряла контроль над своими чувствами. В конце концов, они не так сильно отличались друг от друга. Лайла была сотворена из кучки костей, а ледяная дева – из горстки снега. Любовь не стоила того, чтобы позволить ей затуманить их разум и превратить их сердца в пыль.

– Все в порядке? – спросил знакомый мрачный голос.

Предательский жар разлился по телу Лайлы, и она резко отвернулась от полки с куклами.

– Да, да, все готово, – сказал Гипнос, хватая Энрике под руку и направляясь к деревянному ящику, набитому сеном.

Северин поймал на себе взгляд Лайлы и медленно перевел глаза на кукол у нее за спиной. Она поспешила присоединиться к Зофье, которая сидела за низким столом и играла со своей коробкой спичек.

– Шоты? – спросил Гипнос, доставая из ящика бутылку водки.

– Очки, – сказала Зофья.

– Никогда не слышал о такой игре с выпивкой.

– Я думал, мы соберем Тескат-очки, – сказал Энрике.

– Не здесь, – Северин посмотрел на дверь. – Слишком опасно. Возможно, люди Васильева все еще ищут нас. Сначала нам нужно попасть в Москву.

– А начинать путешествие трезвым – это плохая примета, – добавил Гипнос, поднимая бутылку. – Выпьем за Госпожу Удачу?

– Не вижу смысла поднимать тост за антропоморфный образ случайной вероятности, – вмешалась Зофья. – Это никак не влияет на частоту счастливых или несчастных случаев.

– Именно потому ты должна выпить две рюмки, – сказал Гипнос. – И будьте осторожны с этими ящиками. Они довольно старые, можно получить занозу.

Лайла осторожно села на ящик. Она заставила себя натянуто улыбнуться, но эти куклы выбили ее из равновесия. Девушка покрутила гранатовое кольцо: 18 дней .

Она напомнила себе, что теперь у них есть Тескат-очки, но зародившуюся надежду отравляли сомнения: что, если они не сработают? Откуда ей знать, что Божественная Лирика действительно поможет ей выжить? Что, если книги уже нет в Спящем Чертоге?

– Лайла? – позвал Гипнос.

Она подняла взгляд. Все это время она не слушала.

– Мы решили идти в порядке дней рождений. Когда твой?

– Через восемнадцать дней, – ответила она, чувствуя, как ее желудок завязывается узлом.

– Так скоро, ma chère ! Ты должна была сказать раньше! Устроишь грандиозную вечеринку?

Или похороны? Она покачала головой, и Гипнос сунул ей в руку холодную рюмку. Затем он проделал то же самое с Энрике и Зофьей, которая явно не одобряла происходящее. Северин отказался. Он стоял у камина, в стороне от остальных. Тени и огненные блики придавали ему почти нечеловеческий вид. По ее шее побежали мурашки, стоило ей вспомнить, как его губы почти коснулись ее кожи. Ты переигрываешь . Северин резко поднял взгляд на нее. Она не успела отвернуться.

– Пусть наши цели оправдают наши средства, – нараспев произнес Гипнос.

Каждый раз, когда Лайла вспоминала о целях, в ее голове вспыхивало воспоминание о яркой улыбке Тристана. Она пробормотала его имя себе под нос и одним глотком осушила рюмку с ледяной водкой. Этот напиток можно было назвать призрачным, потому что он тоже оставлял после себя горький привкус на языке.

– L’Chaim , – сказала Зофья, последовав ее примеру.

Энрике выпил свою порцию и зашипел, хватаясь за горло.

– Это отвратительно .

– Давай налью еще, – сказал Гипнос, протягивая ему бутылку. – Еще несколько рюмок, и ты вообще перестанешь что-либо чувствовать.

– Я бы хотел поговорить со своей командой, – тихо сказал Северин. – Иди проверь портал, Гипнос.

Гипнос медленно поставил бутылку на землю. Улыбка исчезла с его лица.

– Конечно, – сказал он.

Когда он поднялся с места, Энрике поймал руку Гипноса и на мгновение сжал его ладонь. Лайла узнала этот тоскливый взгляд и замерла на месте… То же самое выражение появлялось на лице Энрике, когда он был очарован какой-то идеей. Как его игра на пианино или короткое увлечение деревьями бонсай, которое ужасно раздражало Тристана. Лайла смотрела, как Гипнос отрешенно улыбается в ответ, прежде чем повернуться к своим охранникам и направиться к порталу. Конечно, она была рада за них, но ничего не могла поделать со своими опасениями. Гипносу нравилось влюбляться и быстро охладевать, как будто это было его хобби. Лайла сомневалась, что он стал бы терзаться угрызениями совести, если бы кому-то не повезло влюбиться в него слишком сильно.