Евгения Коньшина - Встреча

Глава 3. Отрицание

На следующее утро он также не появился. Дополнительно поднимало настроение осознание того факта, что сегодня – пятница, день, который в силу своей укороченности обычно пролетает незаметно и в конце которого можно как следует расслабиться после прошедшего недельного безумия…

***

Светозар изо всех сил тщетно пытался схватить, удержать за руку своего подопечного человека, оттащить его с пути, который регулярно приводит его в бар. «Не ходи ты туда!!!» Но Вячеслав лишь почесал ухо да пригладил волосы, подумав, что это легкий ветерок чуть дунул. Стеклянная дверь бара закрылась за ним.

Хранитель отчаянно опустил голову и тут почувствовал, как кто-то ободряюще похлопал его по спине.

– Не грусти, дружище, – с улыбкой произнес добрый Николай и подмигнул. – Вот увидишь, сегодня он выйдет оттуда пораньше.

***

В баре было как всегда шумно и весело. В одном углу футбольные болельщики за большими кружками пива смотрели пятничную игру, в другом собралась молодежная компания. Играла громкая музыка. Я сидел за стойкой на своем любимом месте и готовился принять лучшее в мире лекарство от всех стрессов и депрессий – двойной виски со льдом. Есть что-то эстетичное в дорогом качественном виски, это не водкой нажираться, как алкаш… В конце концов, разве не для того я вкалываю целых пять дней, чтобы на два оставшиеся позволить себе достойно отдохнуть!

Один из моих соседей по стойке с хохотом начал рассказывать приснившийся сон, в котором он гонялся за тремя черными поросятами, а четвертая хрюшка, сидя на нем, сверху голосом Мадонны орала серенады.

«Чего только не привидится!» – благодушно заключил я, посмеиваясь над его рассказом и над своими собственными недавними приключениями.

Два дня не достает меня этот шкет, два дня полной свободы, счастье, кайф!

Виски во рту перекатывается с крохотным кусочком льда. Пик наслаждения…

Проглотив порцию виски и смакуя послевкусие, я стал поворачивать голову в сторону экрана с футболом и неожиданно узрел на соседнем стуле своего пацаненка…

Чувствуя сильное разочарование и все еще не желая верить глазам, я молча поднес виски к губам и глотнул. Маленький Славик, глядя на меня, поморщился:

– Фу-у, зачем ты пьешь эту гадость?

– Ты что тут делаешь? – холодно спросил я.

– Ничего, с тобой болтаю, – ответил он и посмотрел вбок. Я проследил за его взглядом и встретился глазами с барменом.

– Все в порядке? – спросил тот.

«А разве ты не в…» – Сама мысль оборвалась, когда я обратил внимание на зеркальную стену позади него. В ней я отражался один, не считая спины бармена и прочих взрослых посетителей. Стараясь не двигаться слишком заметно, чтоб избежать лишних подозрений, я скосил глаза и увидел сидящего слева от меня мальчишку. Взгляд прямо – зеркало, в котором, кроме меня, бармена и завсегдатаев, никого. Снова влево – шкет. Снова прямо – зеркало, один… Зажмурившись на секунду, я широко раскрыл глаза и резко развернулся всем телом, молясь внутренне, чтобы это был обман зрения. Но нет: маленький упрямец по-прежнему оставался на своем месте, с интересом наблюдая за моими действиями. Выходит, я единственный, кто видит его…

Я в последний раз перевел взгляд на зеркало. Ошибки не было: часть помещения за ним прекрасно отражалась, его же самого в этой картине не было, был лишь я, побледневший и испуганно уставившийся перед собой. Холод прошел по моей спине.

– С вами все хорошо? – отвлек меня голос бармена. Он был обеспокоен и явно решил мне больше не наливать. Я на секунду представил себе, как, наверное, странно выглядело с его стороны мое поведение, и нервно прыснул.

– Знаете, я, пожалуй, перебрал сегодня, – ответил я, несмотря на то, что успел принять всего-навсего пару стопок. – Пойду-ка я домой… – Я поспешил ретироваться, пока меня окончательно не приняли за сумасшедшего. Выходя из бара, я всеми силами старался не смотреть на ребенка, неотступно шагавшего рядом.

К дому я не пошел, а свернул и двинулся куда глаза глядят. Так, гуляя по вечернему городу и ежась от прохладного ветерка, я постепенно успокоился, и на смену испугу пришла досада: проклятый шкет испортил мне пятничное отдохновение!

Решив так просто не сдаваться, я набрел на круглосуточный магазинчик и взял себе три бутылки крепкого темного чешского пива. На слабые протесты мелкой галлюцинации (в баре я четко убедился, что он – плод моего воображения) я не реагировал, ровно как и на его присутствие вообще. Я пришел к мысли, что, если не обращать на него внимания, то через некоторое время он сам исчезнет, и собрался проверить свое предположение. Я сел на тротуар и стал методично напиваться.

Когда последняя бутылка была осушена, я посмотрел перед собой. Моему мутному взору предстал маленький человечек, видимо, ожидавший, когда я, наконец, встану и поведу его домой. Волна негодования поднялась внутри меня.

– Шиш тебе, а не дом! – раздраженно прикрикнул я на него. – Убирайся туда, откуда пришел, чертов призрак!..

– Я не призрак, – тихо ответил он. Был бы я трезвее, подивился бы его самообладанию. – Я – это ты…

– Зарядил, как пластинка: я – это ты-ы, – злобно сплюнув, передразнил я его. – Ты рушишь мою жизнь, ты не даешь мне отдохнуть нормально, смотришь за мной, чего-то ждешь… Чего ты ждешь, что тебе надо?!!

– Ничего мне не надо, – обиженно хлюпнул мальчуган.

– Ну и иди тогда, чего пристал! Найди себе другую няньку, мамку какую-нибудь одинокую, ей больше счастья будет!..

– Ты меня прогоняешь? – жалобно спросил он. – Но ведь я – это ты…

– Я ненавижу себя, – пробормотал я и тяжело опустил голову на колени. Некоторое время сидел так, не слыша ответа. В ушах сильно шумело. Наконец, думая, что малыш исчез, я поднял взгляд. Он был на месте, и что еще хуже, похоже, собирался заплакать.

– За что ты меня ненавидишь? – тихо спросил он, когда наши глаза встретились.

– Не тебя, а себя, дурень, – невесело усмехнулся я.

– Но ведь это одно и то же! – вдруг закричал ребенок. – Ведь я – это ты!!! – И в слезах пустился бежать. Я его не стал догонять, лишь проводил взглядом. Оно и к лучшему, зачем этому доброму мальчику такой законченный мерзавец, как я…

Вздохнув и снова уронив голову, я, кажется, задремал. Во всяком случае, не сразу разобрал, что неясные звуки, доносившиеся извне, были детским плачем.

Я оторвался от колен. Зареванный малыш сказал:

– Я не могу от тебя убежать. Не получается.

Мне стало очень жаль его. Ругая себя мысленно, что зря обидел ни в чем не повинного мальчонку, я с трудом поднялся, взял его за руку и нетвердым шагом повел домой.

Глава 4. Проблема зреет

Выходные прошли довольно сносно. Чувствуя вину, я старался уделять ребенку побольше внимания, не думая особенно, к каким последствиям это приведет. Славик очень быстро простил меня, практически на следующее же утро он уже глядел сочувственно, как я пытаюсь справиться с похмельем. Казалось, этому мальчонке совсем не свойственна никакая злость или обидчивость, любой другой ребенок на его месте за вчерашнее поведение люто возненавидел бы меня или, по крайней мере, потерял бы ко мне всякое доверие.