Дмитрий Шуйский - Света, я вернулся!

После приветствий Учитель предложил юноше сесть и начал разговор.

– Амрит, я знаю тебя уже одиннадцать лет, прямо с того момента, как тебя, маленького трехлетнего мальчика, мы взяли в наш приют. За это время много чего случалось в наших взаимоотношениях – и плохого, и хорошего – мы люди, и это издержки взросления и воспитания личности. Если ты в чем-то обижен на меня, а я знаю, что обижен, прости меня – так было надо, позже поймешь. Жизнь – жестокая вещь и надо быть всегда готовым встретить ее невзгоды достойно. Ибо сказал Кришна: «Все наши дела, мысли и речи следуют за нами. Творите же доброе!»

При этих словах гость согласно кивнул головой.

– Мальчик мой – всему свое время, было время встреч – наступило время расставания. Тебе нужно расти и развиваться, я вижу в тебе задатки: алмаз можно найти и он будет дорого стоить, но истинно ценным станет только правильно ограненный алмаз – бриллиант.

Амрит не верил своим ушам, в его душе поднималось смятение – он не знал, к чему это ведет, но одно понял точно – предыдущая жизнь закончилась, начинается другая. Ошарашенный речью Учителя он молчал и ждал дальнейшего развития событий.

Учитель тоже был взволнован – он напряженно сидел в кресле, чуть наклонившись вперед, его сложенные ладони были зажаты между колен, он часто сглатывал и облизывал губы. Таким его Амрит еще не видел – дело было действительно серьёзным.

Поняв, что пауза слишком затянулась, Девдал Сингх повернулся к гостю и приглашающе кивнул головой. Тот понял и продолжил разговор:

– Меня зовут Джон Смит (с таким же успехом он мог бы назваться и Джеком Брауном, да кем угодно – это не имело бы никакого значения) и я приглашаю тебя продолжить обучение в ашраме, основанным мастером йоги Свами Шивананда.

Закончив свою краткую речь, гость продолжал внимательно рассматривать на Амрита в ожидании ответа.

Мальчик тоже смотрел на, судя по всему, иностранца, и знал, что отказаться нельзя: несмотря на расслабленное выражение лица, внутри Джона Смита была заключена энергия большой мощности, которую мог не почувствовать разве что стол.

Лоб Учителя покрыли бисеринки пота в ожидании ответа.

– Да, я согласен, – намеренно сдержанно ответил Амрит, – Учитель выдохнул и поспешил завершить разговор:

– Вот и хорошо.

Иностранец тонко улыбнулся:

– Завтра утром в 6.30 за тобой заедет машина, будь готов.

Учитель взмахнул тыльной стороной ладоней от себя в направлении воспитанника – можешь идти.

Амрит встал, поклонился и вышел, но на душе висел груз, он был в контейнере, упакован и опечатан. А что было внутри – он не знал.

– … Заедет машина, машина, ма… – не понял. За мной – заедет машина?!

На следующий день ровно в шесть утра он уже стоял за воротами приюта. Было прохладно, холщовые брюки и простенькая серенькая рубашка с длинными рукавами не очень-то согревали мальчика. Нельзя было сказать, что холодная дорожная пыль, толстым слоем пудры покрывавшая дорогу, была ему приятна, его босые ноги сильно замерзли, но Амрит умел терпеть. В левой руке он держал пластиковый пакет с немудреными пожитками. Там была пара нижнего белья, выданные по случаю первые в его жизни черные ботинки, кусок мыла и лепешка.

Длинные тени от яркого утреннего солнца причудливо легли на пыльную проселочную сельскую дорогу, где-то в ветвях деревьев ссорились попугаи с длинными яркими хвостами. На улице никого не было. Амрит поеживался и, повернув голову направо, вглядывался в дорогу, которая пересекала поля подсолнечника и виляла по холмам. Вскоре он заметил темную точку, которая двигалась в направлении приюта – это и есть тот самый обещанный автомобиль – сообразил юноша. Он был чрезвычайно взволнован грядущими событиями и немного опасался их: мы ведь часто боимся неизвестности – она может нести не только хорошее, но и плохое, которое, впрочем, случается совсем нередко.

Минут через десять, воздымая клубы пыли, тарахтя мотором, к воротам приюта подъехал старый, обшарпанный школьный автобус с признаками желтой краски на бортах – остальное было скрыто засохшей грязью. Прошипев тормозами, автомобиль остановился около ворот, со скрипом открывшаяся дверь выпустила из чрева механической повозки неожиданно моложавого водителя, который с улыбкой спросил:

– Ты Амрит? – Юноша кивнул головой: от волнения у него пересохло горло.

– Залезай, поедем к месту назначения.

Помимо него в автобусе сидели еще пять мальчиков-подростков такого же возраста, как и он. Амрит прошел в салон и сел на свободное место. Затарахтел стартер и с третьего раза автобус, дернувшись, поехал в неизвестность.

Ашрам, основанный мастером йоги Свами Шивананда в Ришикеше, встретил послушника холодно и неприветливо, впрочем, Амрит давно не ожидал от жизни никаких подарков, и все что происходило вокруг него, воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Гнев и милость приемли равнодушно – этим правилом он пытался руководствоваться в жизни.

Дежурный отвел новичка в келью, которую он разделил еще с одним послушником. Того не было на месте, и Амрит сложил свои немудреные пожитки в прикроватную тумбочку и присел прямо на голую сетку кровати, поскольку матрас вместе с подушкой был свёрнут в рулон.

– В семь часов у нас ужин. Опоздаешь – останешься голодным. Душ и туалет – в конце коридора. Располагайся, а завтра, – здесь дежурный улыбнулся, – будешь удостоен приема у Мастера.

Для всех в ашраме день начинался в пять утра. Именно в это время все послушники собирались в общем зале, где происходило таинство медитации. Исключение составили только появившиеся вчера новые послушники. После подъема к ним пришел дежурный по комплексу зданий и, посвятив в распорядок дня, рассказал о ежедневных занятиях по йоге и обязательных работах по хозяйству. За каждым из мальчиков закреплялся опытный послушник, с опытом обучения не менее 3-х лет: никто не должен был оставаться здесь сам по себе. Отныне все должны были стремиться к цели самосовершенствования.

Единственное, чем этот день отличался от сотен последующих – это был день приема вновь прибывших у гуру – самого мастера йоги Свами Кришнанада.

После завтрака, который состоял из тарелки риса, лепешки и несладкого зеленого чая, ребят сопроводили в комнату для медитаций. Это был небольшой зал на втором этаже ашрама, Сквозь задрапированные темной тканью окна пробивался слабый свет, на деревянном, чисто выскобленном полу, лежали камышовые циновки, в углу на невысокой деревянной подставке курилось благовоние. Дежурный указал мальчикам на циновки вдоль стены напротив окон и предложил сесть на них. Сам он расположился рядом. Это был молодой индус лет 26, в белом саронге, с гладко выбритой головой, темно карими глазами с длинными ресницами, тонким носом и чувственным ртом.