Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма (авторская редакция)

Вокруг стояла тишина. Многочисленные слуги, о которых говорил Миша, не показывались, как и Далия. Или у слуг сегодня выходной? А может, они пошли на рынок за продуктами к обеду?

В общем, я неуклюже обняла контрабас и провела смычком по струнам.

Более жуткого звука я в жизни своей не слышала. Таким только детей пугать и слабонервных женщин. Можно еще фильмы ужасов озвучивать – изображать скрип двери на чердаке ночью.

Ну ничего, Москва не сразу строилась. Я стала водить смычком туда– сюда. Но ничего похожего на музыку, как я ни старалась, у меня не получалось. Ах да! Надо же еще прижимать струны пальцами. И как я забыла!

Я прижала струны. Замахнулась смычком. Но тут он выскользнул из моей руки, взлетел в воздух и стеганул меня по заду.

– Ай! – Я подскочила.

Было довольно больно. Я попыталась поймать смычок, а он взял и хлестнул меня по ногам, отчего сломался и упал на эстраду.

Ну и инструменты у них! Волшебные!

Я наклонилась и с опаской потрогала смычок. Подняла его. Два обломка висели, соединенные волосом.

– Что за наглость! – раздался возмущенный голос с лестницы. Со второго этажа спускалась Далия. – Ломать мои музыкальные инструменты!

– Это не я! Оно само. – Я осторожно положила обломки смычка на пол. – Он стал меня бить и сломался.

В ответ на мою фразу совсем близко раздался звук, похожий на завывание ветра в темную страшную ночь. По спине моей поползли мурашки. Да ладно, это же просто сквозняк, окно где-то приоткрылось!

А Далия расхохоталась и сказала, подходя:

– Браво!

Это она мне? Но я не то чтобы хорошо играла. А, это она саркастически!

А Далия договорила:

– Сегодня же куплю новый смычок… Хорошо, два… – потом пожала плечами и сказала: – Не могу же я сторожить ее день и ночь.

У меня появилось чувство, что она ведет с кем-то диалог. И по-моему, с этим самым подвывающим сквозняком. Смотрела она куда-то мимо меня, на эстраду. Я оглянулась – никого там не было. Мне стало совсем жутко.

А может, Мишина мама просто немного не в себе?

– Кхм, – сказала я. – Вы – мне?

Далия бросила на меня презрительный взгляд и сказала:

– Разумеется, нет. – И обратилась уже конкретно ко мне: – А где Миша?

– На кухне. Наверное.

Она резко развернулась и направилась к прямоугольной арке. А мне стало до того страшно оставаться здесь одной (то есть, может быть, как раз таки вовсе не одной), что я осторожно обошла другие инструменты, чтобы их ненароком не задеть, и побежала вслед за Далией.

6.

Арка выходила в коридор, наискосок от нее находились черные двойные распахнутые двери, которые вели в кухню. Длинные рабочие столы со столешницами из черного мрамора, черные и белые дверцы шкафов, окна во всю стену – кухня была под стать всему дому: супершикарная и суперсовременная. Но первое, что я заметила, были не шкафы, а торт. Трехэтажный торт, покрытый белым кремом, украшенный вишенками, дольками абрикосов и мандаринов и еще какими-то экзотическими фруктами. Поверх фруктов там и сям сидели ажурные шоколадные бабочки.

Чудо-торт стоял на столе, а рядом с ним примостилась ма-ахонькая пластиковая рифленая коробочка. Неужели это тот самый торт, который я привезла? Вроде бы он был нормального размера…

Миша стоял у рабочего стола, почти скрытый от глаз тортом-пирамидой, и резал на доске копченую колбасу. На другом конце стола повар – толстый брюнет в белом колпаке, с будто завитыми чернющими усами – со скоростью света крошил лук.

– Сказал бы Жану-Натаниэлю, он бы для тебя приготовил тальятелле с пармезаном, – говорила Мише его мать.

Дробный стук прекратился – повар замер с поднятым ножом в руке.

– Да зачем я буду отрывать месье Дюбри от работы, – сказал Миша.

– Тем более что тальятелле вкуснее с сыром бри, а не с пармезаном, – заметил повар и недовольно поглядел на Мишу: – Возьмите другой нож, господин. Специальный для колбас.

– Да ничего, – ответил Миша, – и этим хорошо.

Повар сморщился, будто куснул дольку лимона, и вернулся к работе.

Далия сказала:

– Кухня – царство Жана-Натаниэля.

Миша сказал:

– Да мы только перекусим бутербродами и уйдем. – Он увидел меня. – Да, Вик?

Я кивнула. Далия тоже меня увидела, процедила сквозь зубы:

– Как хотите. – Потом обратилась к повару: – Жиэн, как видишь, у нас дополнительно две персоны.

Мне в первый момент почудилось, что она обратилась к повару «Джи-инн». Потом я поняла, что «Жиэн». И что это, видимо, сокращенное от Жана-Натаниэля.

Но почему это «дополнительно»? Как будто она и не рассчитывала, что мы приедем.

– Где пятьдесят, там и пятьдесят два, – ответил повар, без паузы переходя к нарезанию сладкого перца.

Да он просто машина! И никакого кухонного комбайна не надо!

Далия тихо шепнула повару:

– И прошу, безо всяких фокусов.

– Разумеется, – мрачно ответил месье Дюбри.

О каких фокусах речь?

Далия вышла из кухни. Из гостиной донесся голос Дмитрия Васильевича:

– Что, опять навещала своего драгоценного повара?

– Я слежу за подготовкой к обеду на пятьдесят персон! – отвечала Далия. – Ты что, ревнуешь?

– Еще чего не хватало, – равнодушным голосом отвечал ее муж.

Далия что-то еще пробубнила в ответ – я уже не расслышала.

Но – пятьдесят? Будет пятьдесят гостей? В моем представлении семейный обед – это нечто гораздо, гораздо более скромное!

Потом я поняла, что таких размеров торт повар не готовил бы для скромного семейного обеда. И не украшал бы его так шикарно.

Да я рядом с этим тортом просто Золушка! Не та, которой уже дали платье и карету, а та, которая чистит казанок, в грязном переднике!

И я даже боюсь подумать, как будут одеты другие гости! Уж наверняка такие торты не пекутся ради непричесанных хиппи в джинсах. Не то что бы я не была причесана, но – никакой укладки, ни лака, ни мусса. Просто длинные, распущенные по плечам волосы.

Может, мне лучше спрятаться где-нибудь в доме и отсидеться там весь обед? А потом выйти под вечер и сказать, что я заблудилась и не смогла найти столовую.

– О чем задумалась? – тихо спросил меня Миша.

Он стоял рядом и протягивал мне тарелку с бутербродом.

– Да так, – сказала я и понизила голос: – Слушай, я ведь совсем не одета для обеда.

– Ну и не раздета же, – засмеялся он.

– Я имею в виду, все, наверное, будут при параде, а я…

– Необязательно, – сказал Миша и улыбнулся: – Да хоть на меня посмотри.

Это да. Миша поехал в джинсах и футболке. Но он-то родной сын. Ему позволительно.

– Пить хочешь? – спросил Миша. – Чай, кофе, воду?

– Чай, если есть, – сказала я, устраиваясь у торца стола на высоком барном табурете.

– Какой? – Повар перестал мешать руками что-то в большой фарфоровой чаше, подошел к раковине и сполоснул ладони. – Я сам приготовлю.