Свантье Опперманн - Игра смертных грехов

– А можно еще медленнее? – спросила девушка в оранжевой форме и жадно схватилась за ложку для своего яйца всмятку.

Кира раздраженно отошла в сторону.

– Гула. Чревоугодие, – объяснила Кире Грей, проводившая ее к столу.

Девушка была ошеломлена количеством новых впечатлений. Она взяла в руки тарелку с куском хлеба и маслом. В комнате ученица быстро надела новый пуловер, чтобы поскорее влиться в коллектив в формах с символикой школы.

Эйвери, алчность. Скарлетт, похоть. Грей, гордыня. Брук, зависть. Лейзи, лень, повторяла Кира про себя.

– У нас в комнате нет никого, кто представлял бы чревоугодие? – заметила девушка, сев за стол к Эйвери, Скарлетт и Брук. Соседки обменялись взглядами, которые Кира могла определить как заговорщицкие.

– Вообще-то была, – коротко ответила Эйвери, поворачивая колечко на пальце. Оно было украшено зеленым камнем.

– Кэприс сбежала, – объяснила Грей. – Всего пару дней назад. Иначе мы были бы первой комнатой со всеми смертными грехами.

Грей, судя по всему, это беспокоило больше, чем отсутствие Кэприс.

– А куда она сбежала? – спросила Кира.

Последние несколько километров пути до Кентербери она не заметила ни одной интересной цели для бегства между холмами, лесами и полями. Девушка даже не знала, где территориально они находились.

Грей пожала плечами.

– Она ничего не сказала нам. Наверное, боялась, что мы ее сдадим. Ну, или это была спонтанная акция, – предположила девушка.

– Гулы всегда делают то, что хотят. Они не очень хорошо знают свои границы. Если быть точнее – совсем их не знают.

– Они такие расточительные, – пожаловалась Эйвери.

– Расточительные, правда? – прокомментировала Брук, смотря на гору фруктов, которую Эйвери положила себе на тарелку и все еще к ней не прикоснулась. Брук сидела на краю лавочки, будто сохраняя безопасную дистанцию между собой и своими соседками.

– Возможно, Кэприс не нравились правила, – предположила Скарлетт, покусывая сельдерей. – Почти невозможно их не нарушить.

Она многозначительно улыбнулась и коленом коснулась ноги Киры. На лавочке было место для четверых. Скарлетт же, казалось, все ближе подбиралась к новенькой.

Кира отодвинулась от нее подальше и посмотрела на девушек за соседними столами. На первый взгляд они выглядели как обычные тинейджеры. Однако благодаря форме Кира могла понять, кто какой порок представлял. Она поняла принцип. Каждый грех имел свое название на латыни, цвет и животное-символ. Гордыня: супербия, пурпурный, лев. Алчность: аварития, золотисто-желтый, волк. Похоть: люксурия, голубой, змея. Гнев: ира, красный, медведь. Чревоугодие: гула, оранжевый, лиса с гусем во рту. Зависть: инвидия, зеленый, собака. Лень: ацедия, светло-серый, осел.

Кира искала других девушек в красном, однако не смогла найти ни одной. Она начала нервничать, когда поняла: возможно, она единственная ира в этой школе. Только сейчас девушка осознала – Эллиот говорил о других салигиях, но не о других ира.

– А где парни? – спросила Кира.

– Они придут позже, – сказала Эйвери.

Скарлетт вздохнула и оперлась головой о ладонь.

– Жаль…

– Так лучше, – сказала Грей. Она все время держала подбородок так высоко, будто ее шею обрамлял невидимый воротник.

– Почему? – спросила Кира.

Грей медленно опустила вилку на стол и сложила руки. Каждый из ее жестов выглядел отточенным.

– Что самое худшее ты когда-либо совершала? Я имею в виду, с твоими силами, – спросила девушка.

Я убила своего отца, подумала Кира. Она быстро отогнала эти мысли. Девушка никогда не позволит себе сказать такие слова вслух. Все здесь были грешны. Однако вряд ли кто-то из них был убийцей.

– В четвертом классе я заставила одного из учеников прижать руку учительницы дверью. Она была поломана в трех местах, – ответила Кира.

Это было правдой. Кира хотела, чтобы миссис Кулидж прекратила постоянно всех наказывать. Прежде чем она успела что-то сделать, Джек Поттер хлопнул дверью, прижав ею руку учительницы. Со временем Кире даже стало немного жаль миссис Кулидж.

– Неплохо, – сказала Грей.

Кира посмотрела на нее с серьезным лицом.

– Если бы ты была этим парнем, наверное, тебе и самой хотелось бы сломать ей руки.

Эйвери, судя по всему, не осталась в восторге от признания Киры: у нее в горле застряли мюсли. Девушка закашлялась и ударила себя в грудь.

Кире тоже не понравилось ее собственное утверждение. Хотя новенькая и не знала, что являлось более предосудительным: причинить кому-то боль самой или использовать для этого одноклассника.

– А что насчет вас? – Девушка больше не хотела думать о своих проступках – и уж тем более о них говорить. – А вы чего плохого делали?

– Ты не хочешь этого знать… – ответила Брук с самодовольной улыбкой на лице.

Эйвери откашлялась. Мюсли перестали ее беспокоить:

– Я раньше воровала. Очень часто. Я была так в этом хороша, что воровала даже подарки для семьи. Однажды я украла нож из магазина кухонной утвари. Было прекрасно, – размечталась она, словно рассказывала о первой любви. – Я подарила его маме.

Кира почувствовала, как ее живот сжался в комок. Она никогда не делала ничего хорошего для своей матери. В довершение всего девушка сбежала из дома. Интересно, как миссис Венин отреагировала на прощальное письмо?

– В прошлом году у меня случился мой первый роман. Со студентом теологии, – продолжила Скарлетт, хихикая. – И с его девушкой.

Ее щеки вспыхнули при воспоминании об этом.

– Хм… – единственное, что Кира смогла ей ответить.

Грей с поднятой головой ожидала, пока все обратят на нее внимание – прежде чем начать рассказ о своих великих подвигах.

– Мы с отцом заставили губернатора Калифорнии опозориться, когда его показывали по телевизору. Губернатор оскорблял всех подряд. После этого ему пришлось сложить полномочия. Многие вещи в жизни люди делают из-за гордыни.

Она гордо взглянула на девушек. Эйвери и Скарлетт одобрительно улыбнулись соседке. Кира же ошеломленно уставилась на Грей.

– Ты и твой отец? Он что, знает, кто ты такая?

Грей рассмеялась.

– Конечно. Лучшим уловкам меня научил именно он.

– Что? – вырвалось у Киры.

Отец Грей не просто принимал ее способности, но и поощрял их развитие? Кира не могла себе этого представить.

– А твои родители не говорили с тобой об этом? – спросила Грей.

– У моей матери тоже с этим проблемы, – сказала Скарлетт, скривившись. Ее колено снова оказалось у ноги Киры. – Алчность и гордыня – это еще куда ни шло, а вот похоть… Пестиками и тычинками все дело не объяснишь.

Кира не верила своим ушам. В Парсонс-Энде ее бы упекли в психушку, если бы девушка сказала, что олицетворяет собой один из смертных грехов. Даже хуже: мать бы привязала ее к кровати и позвала бы экзорциста.