Уэсли Чу - Красные свитки магии

Они миновали еще два вагона-салона – в одном пили шампанское, в другом, панорамном, были большие окна – и добрались до ресторана. У входа их встретил распорядитель и проводил в уютную угловую кабинку, скрытую за изящными драпировками. С потолка свисал небольшой бронзовый светильник, заливавший столик теплым желтым светом; на скатерти вокруг тарелок было разложено устрашающее количество всевозможных вилок, ложек и ножей.

Магнус заказал бутылку «Бароло» и осушил бокал, пока они восхищались сельским пейзажем. Ужин состоял из омара, пойманного на острове Нуармутье, запеченного и политого маслом и лимонным соком. Кроме омара, им подали тарелку с картофелем и икрой.

Алек с сомнением смотрел на икру. Затем на лице его отразилось смущение оттого, что он с опаской отнесся к икре.

– Просто я всегда считал, что люди едят ее только потому, что она дорого стоит.

– Нет, – возразил Магнус, – люди едят ее и потому, что она дорого стоит, и потому, что она восхитительна. Но все не так просто. Нужно есть ее медленно, чтобы в полной мере ощутить этот нежный и сложный вкус.

Он взял кусочек картофеля, положил на него немного сметаны и щедрую порцию икры, затем отправил все это в рот. Он жевал медленно и сосредоточенно, прикрыв глаза.

Когда Магнус открыл глаза, то увидел, что Алек пристально разглядывает его и задумчиво кивает. Затем он расхохотался.

– Это не смешно, – заметил Магнус. – Давай я сделаю тебе такую штуку. – Он соорудил второй «бутерброд» и скормил его Алеку со своей вилки.

Алек скопировал Магнуса: он с великой тщательностью пережевывал пищу и нарочито медленно двигал челюстями, и при этом закатил глаза к потолку, изображая неземной восторг. Магнус терпеливо ждал.

Наконец, Алек проглотил картофель с икрой и открыл глаза.

– Знаешь, а это и в самом деле неплохо.

– Ну, вот видишь?

– А мне обязательно всякий раз закатывать глаза?

– Икра вкуснее, когда жуешь ее с закрытыми глазами. Подожди… смотри-ка.

Алек в изумлении ахнул, когда поезд свернул в сторону и очутился среди живописной местности. Густой темно-зеленый лес окружал гладкие, как зеркала, озера, а в отдалении возвышались заснеженные горные пики. Неподалеку от железной дороги скалистый пик торчал, словно нос корабля, среди расчерченных на квадраты виноградников с ярко-зелеными, желтыми и алыми листьями.

Магнус посмотрел в окно, затем на лицо Алека, потом снова в окно. Видеть эту красоту вместе с возлюбленным было все равно, что открывать мир заново. Магнусу уже приходилось проезжать через Национальный парк Морван, но сегодня он впервые за много лет испытывал неподдельный восторг.

– Где-то поблизости, – заговорил Алек, – находятся щиты Идриса, и когда мы приблизимся к ним, весь поезд будет мгновенно «переправлен» на другую сторону границы. Интересно, заметим ли это мы с тобой?

В голосе его прозвучала странная тоска, хотя Алек покинул Идрис в раннем детстве и с тех пор не возвращался туда. Все нефилимы помнили свою родину, место, куда всегда можно было вернуться – страну зачарованных лесов и изумрудных полей, город со сверкающими стеклянными башнями. Дар Ангела. У самого Магнуса не было ни родины, ни дома – он утратил их так давно, что уже не помнил, каково это, вернуться в родные места. И ему было странно видеть, как стрелка некоего «компаса» в душе Алека повернулась и совершенно точно указала в сторону дома. «Стрелка компаса» в душе Магнуса вращалась в разные стороны, и он давно привык к этому.

Рука Магнуса нашла ладонь Алека, и пальцы их сплелись, пока они смотрели на тяжелые грозовые тучи, надвигавшиеся с востока.

Магнус указал на кипу темно-серых облаков.

– Эта туча похожа на змею, которая завязалась в узел. А эта – на круассан, который я ел сегодня утром. А вон та… на ламу, тебе не кажется? А может, на моего папашу? Пока, папочка! Надеюсь, мы еще не скоро встретимся! – И он с насмешливым видом послал туче воздушный поцелуй.

– Это вроде разговоров о звездах? – спросил Алек. – Это тоже романтично, придумывать, на что похожи облака в небе?

Магнус молчал.

– Ты можешь поговорить о нем, если хочешь, – предложил Алек.

– О ком: о моем отце-демоне или об отчиме, который чуть меня не убил? – спросил Магнус.

– И о том, и о другом.

– Не хочу, чтобы у нас с тобой пропал аппетит, – усмехнулся Магнус. – Ведь нужно еще доесть омара. Я пытаюсь не думать и не вспоминать ни о первом, ни о втором.

Магнус редко говорил о своем отце, но после встречи с Джонни Грачом никак не мог избавиться от мыслей о нем. Он не переставал размышлять о том, как отнесся бы Асмодей к появлению собственного культа и поклонению со стороны «Багровой Руки».

– Я вот вчера думал о своем отце, – неуверенно заговорил Алек. – Он сказал мне тогда, что я должен остаться в Нью-Йорке и делать вид, что я не… ну, в общем, нормальной ориентации, как все. По крайней мере, это подразумевалось.

Магнус вспомнил одну долгую, холодную ночь, когда он вынужден был защищать семью перепуганных оборотней от группы Сумеречных охотников; среди этих Охотников были и родители Алека. В мире было столько ненависти и злобы, даже избранные Ангела враждовали между собой. Взглянув в лицо Алека, чародей увидел в его глазах сомнение и страх – дело рук его отца.

– Ты редко говоришь о своих родителях, – заметил Магнус.

Алек помолчал, размышляя над ответом.

– Я не хочу, чтобы ты плохо думал о моем отце. Я знаю, что в прошлом он совершал всякие некрасивые поступки… о которых теперь предпочел бы забыть.

– Я и сам совершал в своей жизни поступки, о которых мне хотелось бы забыть, – пробормотал Магнус, но больше ничего не стал говорить, чтобы не выдать своей неприязни. По правде говоря, Магнусу совершенно не нравился Роберт Лайтвуд – ни прежде, ни теперь. Он знал, что в ином мире и при иных обстоятельствах он ни за что не смог бы заставить себя изменить отношение к Роберту.

Но в этой вселенной они оба любили Алека. Иногда любовь делает то, что не в состоянии совершить никакая сила в этом мире, и помогает изменить себя даже тогда, когда все надежды уже угасли. Без любви чудеса невозможны.

Магнус поднес руку Алека к губам и поцеловал ее.

Роберт не мог быть законченным негодяем. В конце концов, он вырастил и воспитал этого молодого человека, своего сына.

Они закончили ужин в дружеском молчании, затем посидели немного, глядя на закат, который окрашивал далекие снежные пики в алый, оранжевый и розовый цвета. В вечернем небе загорелись первые звезды.

Появился официант и спросил, не желают ли они десерт, или, может быть, коньяк.

Магнус хотел расспросить, какие имеются напитки и десерты, но Алек, сверкнув глазами, добродушно улыбнулся официанту.