Владимир Атомный - Бастион. Хрустальный Плен

Трудно передать, насколько приятно видеть милый образ Агнии, ибо, как известно, слова – лишь отзвуки мечты, а ожидающая меня девушка есть прообраз любых мечтаний.

Сегодня она в желтом сарафане чуть ниже колен, что украшен рисунками осенних кленовых листьев. Сверху вязаный жилетик приятного коричневого цвета, с большими пуговицами. Кисти покрывают тонкие бархатные перчатки, тоже в осенней гамме и мне по душе сей выбор, ведь эти руки – инструмент Бога! На ногах плотные белые колготки, прячущиеся в бежевых кедах. Завершают этот прекрасный и чарующий облик волосы в косе

– Привет! – звонко крикнула она, пока я подбираю эпитеты, чтобы выразить чувства.

– Д-доброе утро, Агния! Очень рад вновь увидеться и восхищён нарядом, – признался в итоге я.

– Правда?! – воскликнула она зардевшись.

– Знаешь, если бы в Симфонии справляли праздник осени, ты безусловно бы стала Принцессой Осени.

– Хи-хи, Матус, спасибо! – прыснула смехом она. – Тогда я буду стараться не подводить Императора.

Лицо Агнии приняло умилительно-серьезный вид и я не выдержав расхохотался. Она, конечно, забеспокоилась уж не усомнился ли в честности намерений, но я только похвалил и успокоил.

Вскоре мы прибыли под взыскательный взор серых глаз Светланы, что тоже изменилась, только не могу сказать в чём точно. Возможно это моё отношение к ней преобразилось – ещё бы, ведь она сама Сабрина Григ! Всё такая же худенькая и высокая. Нахожу сходство с распространённым типажом в комиксах, только волосы пепельные.

– Мы ничего плохого не делали, Света! – скорее сообщил я, пытаясь смягчить остроту её взгляда.

– Хм-м, – протянула девушка. – Не знаю, не знаю… Чего вот только ты припёрся, Матус?

Вопрос риторический и я смиренно жду смены гнева на милость.

– Заходите! – отступила Светлана, не глядя на совсем смутившуюся Агнию, что бывает здесь почти каждый день. – Вот ты дурень, Матус, не понимаешь простого – это, – показывает в сторону двери в комнату, – моя берлога и чтобы туда могла ступить нога мальчишки, нужно приводить её до состояния комнаты. А это трудно, понимаешь?!

Я с трудом сдерживая смех, отвечаю:

– Ну, Света, я же твой хомячина! Сабрина Григ – непогрешимый Создатель. Какое положение вещей имеется в твоей комнате – это эталон, а у других плохо.

Светлана вперила такой суровый взгляд, что ощутил себя на льдистой вершине, а кругом бушует буря и рвутся небеса.

– Вот гад! – раздался стрекочущий молниями голос. – Блин, ты что же думаешь, что я своих фанатов за людей не считаю?! Что могу сидеть тут, рисовать поплёвывая вам на головы и в уме не держать ничего иного? Хр-р-р! Матус, дам щас как! – уже в шутку замахнулась она и, довольная произведённым эффектом, продолжила. – Что-нибудь хотите? Воду, чай, сок, кофе?

– Я бы поел, а то дома забыл. Спешил увидеть твой обожаемый лик, Света! – выдал я.

Агния прыснула смехом, а побелевшие было глаза Светланы сузились.

– Ладно, хомячина, погоди немного – я приготовлю.

– Эх, – выдохнул я, – только прошу Вас, о создания Бога, в моменты его творческой истомы, никому о том не рассказывайте! Узнают фанаты о подобном и я мертвец! – еле договорил я и мы впали в хохот.

Вскоре поздний завтрак от мастера комиксов был готов: обжаренные в кляре кусочки козьего сыра и лёгкий овощной салат. Но заставил желудок прильнуть к рёбрам иной аромат – хлеба в мультиварке! Всё это дало такое сочетание вкусов, что я вознёсся на седьмые небеса и уже оттуда, оглядев жизненный путь, поблагодарил мир за подарок.

На этом моменте жизнь не думала останавливаться и мы пошли к в комнату Светланы. Конечно, после эпической встречи и слов, я невольно впился в обстановку, словно бы доказывая себе, что хозяйка всё же – эталон. С последнего посещения ничего не изменилось, все те же постеры, фигурки героев, полумрак и мебель. Правда, вернулись на место грамоты в рамки – это редакция вручала за выдающийся вклад. По мне, так всё в комнате служит творческому труду за широким компьютерным столом. Здесь уже явственно образовалось и рабочее место Агнии, для этого надо было лишь переместить кучу фанатского хлама.

Новый комикс уже отправился в редакцию и скоро многие фанаты, в том числе я, смогут исполнить жгучую мечту последних месяцев. Посмотреть заранее отказался.

– Но почему, Матус? – спросила Света. В глазах я увидел чувства и сразу же встрепенулся.

– Прошу, – спешу с ответом я, – пойми меня правильно – этот шедевр, – показываю на превьюшки в папке, – ожидаем мной больше, чем кем бы то ни было иным. Уверяю!

– Так в чём же дело тогда?! – воскликнула комикс-мастер. Тут даже Агния с интересом перевела на меня взгляд.

– Не могу, совесть не даёт, – признался я. – Надо со всеми, хотя бы первую главу…

– Ладно, как хочешь, – уступила хозяйка комнаты.

Неожиданно заговорила Агния:

– Он хорошо сказал, Свет – это вроде фанатской солидарности, хотя, знали бы, что Матус тут вытворяет…– возвела очи к небу девушка-ангел.

Светлана замахала руками и воскликнула:

– От твоего “вытворяет” мне жарко становится!

Агния пожала плечами, пока я усиленно запылал щеками.

– Может просто душно тут? Надо окно открыть, – буднично заключила девушка-ангел.

– Точно говоришь, – поспешила распахнуть створки Светлана.

Помимо комикса есть ещё на что посмотреть, причём когда Агния скромно перешла в другую папку и открыла одиноко покоящийся там арт, я чуть не потерял дар речи. Восторг и восхищение наполнили грудь, перехватили горло, а глаза подвели, заблестев от чувств. Всеми миллионами пикселей, мне светит великолепнейший рисунок, тот самый, что в конце “Рассвета”: утёс, дощатая хижина и фигурка мальчика на фоне грандиознейшего действа. Тысячи граней палитры разлились по небу перед самым восходом светила. Небо исто полыхает задевая уходящий фронт ночного шторма, а успокоившееся море отражает это великолепие, разбавляя лёгкой волной.

Я пью глазами этот лукум, нежусь в неге дикого количества красок, робею от воистину потрясающей масштабности картины и, в конце-концов, теряюсь в догадках, как это можно было нарисовать?..

– Сапа, мой восторг невозможно передать, я умер и возродился… – закончил я, обратив весь поток чувств на создателя арта.

Света, шмыгнув носом отвернулась, буркнув что-то насчёт меня, а вот Агния растерянно пытается ответить. Я с трудом собрал свою душу, что разлетелась, словно после взрыва Вселенной и устыдившись неумеренной эмоциональности, заговорил:

– Ух, ну меня что-то занесло! Извиняюсь, всё эта впечатлительность.

– Матус, я не обижаюсь, – наконец заговорила Агния, – просто так старалась оправдать твои надежды, даже вот, – показала она болячечку на боку указательного пальца, – натёрла об перо. Но после такой реакции, мне даже стыдно – достойна ли я такого? Достаточно ли старалась?