Татьяна Старкова - Летающий мир

– Конечно. Немного стемнеет, и пойдем уже. Наши прилетают к одиннадцати, если ничто их не задержит. Идти примерно полчаса.

– Пьетро такой смешной… Скажи, Владеница, а ты что-нибудь знаешь о Сакире Осава?

– О твоем друге? Немного. Когда я пришла в группу Вескис, Сакира уже был как-то в стороне. Я его пару раз видела на наших больших Фестивалях, его многие знают, из тех, кто долго уже летает. Я с ним не летала ни разу.

– Динь-дон, барышни, ужин готов! – позвал их Остин.

Их уже ждали.

– Так, быстро перекусываем, – и в дорогу! – продолжал командовать дон Пьетро, – А большое застолье устроим потом.

– Не торопи народ, Че, не все же, как ты, наелись уже, – дружелюбно сказал Келвин, и все засмеялись. А Келвин широко улыбнулся:

– Ладно, Че, я же любя. Мы ведь и сами знаем, что надо спешить. И вообще – я уже готов.

– Мы тоже! – присоединилась Маркиза за себя и за Владеницу.

Через пятнадцать минут они вышли в ночь. Стояла тишина, только кузнечики стрекотали в траве. Тихо, тихо шурша, они вышли за калитку и пошли по тропинке, меж травами. Впереди шел Келвин, безошибочно различая в лесу узкую тропку.

Маркизе вспомнился вечер, восемь месяцев назад, – кажется целая жизнь прошла с тех пор! – когда она впервые в жизни шла по такой тропке в лес. Она услышала о Летающих людях от своей однокурсницы. Та рассказывала о них как о чем-то обыденном: есть, мол, такие чудаки, ходят в лес по ночам, песни поют, вроде как не наркоманы, но рассказывают о них всякие небылицы… их называют флаймены, летающие люди. И музыку красивую они сочиняют, только уж очень грустную. Она слышала, понравилось, но слишком печально. Что-то тогда всколыхнулось у Маркизы в душе, интерес какой-то, что ли. А что, если? Она ведь слышала когда-то о летающих людях, словно ей ветер напел у моря. Она стала вспоминать и вспомнила: она же их сочинила. В детстве, глядя на закатное лазоревое небо, Маркиза сочиняла истории о летающих людях.

– И где этот лес?

– Да за городом сразу лес, там озеро в лесу, говорят, их там видели.

Но как решиться пойти одной в лес, ночью? Маркиза могла бы попытаться уговорить своих знакомых, – но никто бы с ней не пошел. Знакомых у нее было много, – и в университетском общежитии, и на работе в бухгалтерии, где ей приходилось подрабатывать, так как в студенческой жизни едва-едва удавалось сводить концы с концами. Но это все были вполне нормальные люди, которым она постеснялась бы рассказать о своих странных желаниях. И все же… Стояла осень. Вечером она возвращалась с занятий и видела белесое, наполненное облаками небо. Облака проплывали вдаль, к иным берегам. Там была другая жизнь, там летающие люди сочиняли свою грустную музыку. А Маркиза оставалась одна. Это было невозможно вынести. И через неделю она решилась.

Она вышла вечером из общежития и на автобусе отправилась в лес. Все ее чувства были обострены. Ей казалось, что все люди, что едут с нею в автобусе, непременно направляются туда же – в лес, на встречу. Особенно молодые люди – эти уж точно летающие. Особенно те, что вышли с нею на последней остановке.

Но в сторону леса она пошла одна. Тропинка вела через поляну в лесную тень. Дойдя до середины тропы, Маркиза остановилась. Из леса веяло сыростью и холодом. Там было темно, одиноко и страшно. Легкий ветерок коснулся трав у ее ног. Маркиза посмотрела в сторону леса и прошептала:

– Пожалуйста… Ну, пожалуйста… Я очень хочу войти, но мне страшно. Пожалуйста, помогите мне.

Она прислушалась. Ей показалось, или она услышала музыку? Как будто где-то зазвенел колокольчик. Она сделала несколько робких шагов и снова прислушалась. Тишина. И вдруг – снова она услышала звон колокольчиков. Холодок пробежал у нее по спине. Ей стало страшно. Она вдруг поняла и ощутила всем своим существом, что стоит перед выбором. Может быть, ей придется идти туда, в лес, в темноту. Звон колокольчиков – это как звонок в дверь. Она позвонила, и теперь, возможно, придется войти. А что будет дальше – неизвестно.

Маркиза оглянулась. Позади оставались огни города, теплые, верные огоньки домов. Она колебалась. И тут у основания тропки, отделявшей ее от города, послышался шорох и замаячили серые тени. Одна, другая. Затем раздался свист.

– Эй, девушка! – подвыпивший мужской голос.

Снова свист.

– Девушк, а девушка!

Страхи Маркизы приняли другое направление. Кажется, она влипла. Полупьяные парни, окраина города… Она с отчаянием поглядела в сторону леса. Травы колыхнулись, и она снова услышала звон колокольчиков. Почему-то пришла мысль: может быть, это третий звонок, и больше не позовут. И уже не оглядываясь, вздохнув поглубже, она рванулась вперед и побежала. Травы шелестели под ногами. В ушах свистел ветер. Она бежала – и вся ее прошлая жизнь оставалась позади. А звуки колокольчика длились и длились, сливаясь в тихую, дивную мелодию.

И потом, после, когда в ее другой жизни случилось все, о чем мечталось и не мечталось: музыка у лесного озера, Дом Вескис, веселый, хотя и немного безалаберный, летающие люди, действительно летающие, ведь это так просто! – когда все это произошло, Маркизе не раз казалось, что это был ответ на ее однажды принятое решение, совершившееся в миг, когда она бежала в темную глубину леса.

4

… Они шли и шли, над ними смыкались кроны деревьев. Их листья иногда касались лица Маркизы. Потом она ухватила краем глаза какое-то голубоватое свечение – сначала отблесками на траве и листьях, затем оно явственно замаячило впереди. Лес расступился, – и перед ней засияло во всей своей ночной красе озеро Туманное. У Маркизы перехватило дух. Сияние исходило изнутри озера. Вокруг озера стояли высокие сосны. Берег напротив сливался во тьме, и озеро казалось огромным и бездонным, как море.

– Что, нравится? – шепотом спросила Владеница.

– Еще бы!

– Маленькое сокровище. Посмотри, в нем отражается звездное небо.

Маркиза, подойдя на несколько шагов, увидела, что тысячи и тысячи звезд мерцают в озере, а голубое сияние окружает их. И тут Летающие люди запели.

Сначала запел Келвин. Потом подхватил Остин и остальные. Они пели, приветствуя Туманное и ночь, и звезды. Они просили благословения для путников, которые должны вот-вот прилететь, и для спящего мира, и для себя, находящихся в ожидании и надежде. Песня лилась под сводами густых сосен, в ней мало было слов, – но она была понятна, проста и целостна. Постепенно мелодия стала стихать, стихать, словно невидимый дирижер сказал им: «Довольно». И раздался шорох: «Они летят!»

Маркиза услышала звон колокольчиков. До нее донеслась музыка – видимо, еще слышная музыка тех, кто летел из глубины ночи, из Заозерья. Она никогда не была в Заозерье, и знала, что это очень далеко. Для перелета нужна гармоничная музыка, в несколько тонов, чтобы все могли удержать ветер. И легкий отголосок, вибрирующий и нежный, показал ей, что они уже близко. Вот вдали, над лесом, мелькнули светлые тени. Маркиза ощутила, как ей стало светло и радостно. Ее коснулось чувство, которое и раньше посещало ее, но сейчас стало особенно осознанным и ясным – чувство узнавания родного, близкого, долгожданного. Она и не думала, что так их ждала! Маркиза закрыла глаза, ощущая, как катятся по щекам слезы. Когда она их открыла, и образы перестали расплываться, она увидела, что где-то посреди озера расположен остров. Там зажглись огни. Много огней! Потом она поняла, что от острова отделились лодки, – их было не менее трех. Медленно, медленно лодки плыли к ним, в голубом сиянии озера. Лодки казались бело-золотыми и были наполнены разноцветными огнями. Когда они подплыли ближе, Маркиза увидела, что у каждого путника, одетого в белую с золотом накидку (их называли «полетки»), был маленький цветной фонарик. Оттуда, из лодок, плыла к ним по воде песня, – и в ответ ей запели встречающие на берегу.