Алекс де Клемешье - Дозор с бульвара Капуцинов

– Вы полагаете, нечто могло восстать из подземелий?

– Мы полагаем, Темные решили воспользоваться случаем и ослабить наши позиции. А место подобрали так, чтобы возложить вину на Светлых… или на таинственное нечто, если дело не выгорит. С утра они прислали очередную ноту в Дозор, и можно не ходить к оракулу – их официальная жалоба уже в Инквизиции.

– Что же, вознамеримся и мы наших супротивников посрамить… Однако же видится мне некоторый конфуз в ваших измышлениях, милейший. Мне доводилось изучать плутни Темных. Судя по тому, что успел я выведать по дороге к вам, плутни эти за минувший век никак не переменились.

– И что, осмелюсь спросить, вас смущает?

– Изводить без счета своих же мелких людишек вполне в обычае супостатов. Однако же один из теперешних убитых был весьма изрядного ранга. Да и вурдалак не из последних. А сильных Темных в Париже, как и везде, менее, чем могучих Светлых. Не чрезмерна ли расточительность?

– Так ведь и ставки высоки, месье Брюс! Разрушить репутацию образцового Дозора Европы. Именно тогда, когда творится история! Нарушить баланс Света и Тьмы. Здесь можно пожертвовать не то что пешкой – ферзем.

– Прямой выгоды я тем не менее узреть никак не могу…

В колбе показался кусочек пробегающей мимо парижской улицы – Брюс на мгновение отвернулся от собеседника, чтобы взглянуть на город. А потом картинка замерла – экипаж прибыл по адресу.

Леонид думал, что резиденция Инквизиторов должна быть мрачным замком или старинным заброшенным собором с потемневшими от сырости стенами и узкими витражными окнами. Но это был еще один особняк, куда более сановитый, чем у Ночного Дозора.

В воротах их встретили двое, оба атлетического сложения, в длинных серых балахонах с надвинутыми на лица капюшонами. Леонид даже подивился, как такие субъекты могут разгуливать средь бела дня, но не почувствовал и нотки изумления своего наставника. А затем вспомнил про различные заклятия отвода глаз. Брюс даже не посчитал нужным рассмотреть эти чары, каковые для него были столь же естественны, сколь начищенные пряжки на ботфортах.

Серые фигуры молчаливо поклонились, подали руки вылезающему из ландо старому Иному и Мари. Пресветлый бодро вышел сам, дал знак кучеру, и «пролетка» немедленно куда-то укатила. Леониду даже показалось, что она растворилась в воздухе, уйдя в Сумрак раньше, чем скрылась за углом.

Их проводили во внутренние покои особняка. Серый служащий принял цилиндр и трость Градлона, и прибывших завели в торжественно убранную залу. Несмотря на ясный день, шторы оказались задвинуты, в канделябрах горели свечи. Длинные столы, расставленные по окружности, задрапированы красной тканью. Почему-то это придавало налет средневекового инквизиторского судилища – тем более что в зале горел и камин. Казалось, в жарком пламени должны разогреваться щипцы для допросов, но обочь находились только ажурная кочерга и совок для золы.

Публики в зале собралось немного. Поэтому главных было видно сразу – трое в серых балахонах восседали по центру в резных деревянных креслах с очень высокими спинками. Впрочем, в зале имелись и еще несколько Иных в подобных одеяниях, в том числе и силачи, что провожали гостей на заседание.

Леонид никогда прежде не видывал настоящих Инквизиторов. Отчего-то он немедленно поделил Серых, как некое вещество, на две фракции: широкоплечие – явно стражники или кто-то вроде простых городовых, и худые, невысокие или старые – чины покрупнее.

Однако тут же поблескивали пенсне и моноклями несколько мужчин, одетых по современной парижской моде. Присутствовали также Иные других держав, их можно было распознать по нарядам. Леонид заметил даже одного чернокожего. Попытался взглянуть на ауру – и не смог. Наверняка высокоранговый колдун откуда-то из Сенегала или с Берега Слоновой Кости.

В углу стола примостился секретарь с пишущей машинкой, а ровно напротив него располагалась большая раскрытая книга, над которой замерло гусиное перо. Никакой чернильницы рядом с пером не наблюдалось.

Когда трое Светлых вошли в зал, все повернулись к ним. Больше всего внимания, разумеется, привлек к себе Яков Вилимович, который не преминул церемонно раскланяться. Хотя Мари оказалась единственной дамой в зале, и весьма прелестной, взглядов на ней никто не задержал.

Средний из троицы главных Инквизиторов коротко, деловито приветствовал новоприбывших и даже не поднялся навстречу. Перед ним на столе располагались телефонный аппарат и хрустальный магический шар на серебряной подставке со множеством выгравированных символов.

– Прошу садиться, Светлые. – Инквизитор указал на свободные места по левую руку, явно почетные.

– Соблаговолите представить вашего гостя, – с противоположной стороны от Инквизиторов поднялся Темный.

Брюсу хватило мимолетного взгляда через Сумрак, чтобы понять самому и дать понять Леониду, – чрезвычайно сильный маг.

– Имею честь рекомендовать посланника Ночного Дозора Российской империи, генерал-аншефа и нашего особого советника на время торгово-промышленной выставки, Светлого вне всяческих рангов, графа Джемса Даниэля Брюса!

Среди заседающих прошел шепоток.

Инквизитор чуть склонил голову – движение было почти неуловимо.

– Граф, в свою очередь имею честь представить вам месье Мориса де Робино, верховного Инквизитора Парижа и Великого Инквизитора Франции, – повернулся к Брюсу Пресветлый.

Картинка в колбе снова качнулась в такт поклону Брюса.

– Также имею честь представить главу Дневного Дозора Парижа месье Вуивра. – Градлон кивнул в сторону Темного.

– Насколько мне известно, – вдруг сказал другой Инквизитор, сидевший рядом с председателем коллегии, обладатель кустистых бровей и немигающего взгляда, делавших его похожим на филина. – Великий маг Брюс добровольно ушел в Сумрак более ста лет назад.

– Совершенно верно, – холодно ответил Градлон. – Хотя не совсем добровольно. Он пожертвовал земным существованием, дабы отвести беду от всех живущих.

– Полагаю, будет уместным просить разъяснений, – весомо произнес Морис.

– Извольте, – ответил Брюс. – Вычисления над астрономическими светилами и оракул совокупно предсказали мне падение небесного тела величиной с гору. От сотрясения, громадных волн и вулканических извержений могло погибнуть все живое. По меньшей мере на том материке, на каковом мы сейчас с вами стоим. Управляться с небесными телами не способны ни мы, ни Сумрак. Но зато судьбы земные подвластны влиянию Сумрака вполне. Только чтобы поменять судьбу материка, нужно много большее, чем у меня имелось. Я нарушил то, что не должен был нарушать, и Сумрак принял это вместе с моей сущностью. Механику я могу раскрыть Инквизиции при беседе с глазу на глаз.