Анастасия Юдина - Куяшский Вамперлен

– Ну что ж… – Морщинки на челе начальницы слегка разгладились.

Увы, последствия моей вынужденной отлучки оказались куда ужаснее, чем я могла себе представить. Меня, ходившую в школу во вторую смену и безжалостно игнорировавшую первые пары в институте, обязали появляться на работе ровно в девять утра.

– И чтобы как штык! – грозно тыча мне в лицо пальцем, отрезала Пелагея Поликарповна.

По дороге домой я размышляла, как вырвать у утра хотя бы пару драгоценных минут сна. Решила, что время на приведение себя в порядок из утренних процедур можно вычеркнуть: всё равно от недосыпа буду выглядеть не лучшим образом, а между умыто-причёсанным монстром и неумыто-непричёсанным монстром разница невелика. Больше ничего дельного придумать не успела: отвлёк знакомый силуэт, возникший на дороге.

«Вадька», – сердце ухнуло вниз. Во всей этой суматохе я совсем забыла о нём. Даже не вспомнила ни разу о единственном парне, которому хоть немного нравилась. Мне не было прощения. Вадька тоже так считал. Поравнявшись со мной, бывший поклонник даже не остановился, лишь досадливо кинул через плечо:

– Шалава.

Улыбка на моих губах растаяла, как брошенный в горячую кашу кусочек масла, а в глазах предательски защипало. На улице мне ещё кое-как удалось сдержать слёзы, но, едва оказавшись дома, я, вместо того, чтобы заняться ужином, уронила голову на кухонный стол и разразилась рыданиями. В таком состоянии меня и застал Ямачо. Из положительного: при виде моей низвергающей водопады слёз физиономии, он едва не подавился яблоком. Из отрицательного: такой поворот событий скорее развлёк его, нежели заставил сопереживать несчастной страдалице. Вслед за Ямачо пожаловала и тётя. Прекрасно, все в сборе! Наверное, мне стоит пойти в актрисы – на выступлениях будут аншлаги.

– Анечка, ты чего это? – обеспокоено спросила родственница.

Её нежный, заботливый голос поднял во мне новую волну жалости к себе, и, перемежая слова судорожными всхлипами, я простонала:

– Ууу, Вадька, ууу, меня так оп-пустил.

– Что она говорит? Не пойму. – Тётя повернулась к Ямачо.

– Вадька у меня такой пупсик? – неуверенно предположил тот.

– Ах, Вадька, наш сосед. – Тётя понимающе закивала. – Да-да, отличный парнишка. А плачет-то она чего?

– Кто знает, – глубокомысленно протянул лженаречённый. – Возможно, спутала слезоточивый газ с дезодорантом.

– С неё станется, – весело хохотнула женщина. – Ну, ладно, раз ничего страшного, побежала я к Васильевне – у неё сегодня именины.

Хорошая же у меня тётя…

Оставшись с лжеженихом наедине, я утёрла слёзы и попыталась взять себя в руки. Он, будто не замечая меня, направился к выходу, как я подумала, потому, что лицезреть моё распухшее, заплаканное лицо было ему неприятно. Однако когда он проходил мимо, на голову мне опустилось полотенце. Такое неожиданное проявление заботы со стороны человека, от которого я ожидала её в самую последнюю очередь, ошеломило меня и, ощутив прилив благодарности, я разрыдалась с новой силой.

– Не уходи, – внезапно осознав, что не хочу оставаться одна, сквозь слёзы прошептала я.

Я не могла видеть Ямачо из-за накинутого на лицо полотенца, но я чувствовала, что он всё ещё здесь. Аспирант не проронил ни слова, и я не видела выражения его лица, но, даже если он остался только, чтобы посмеяться надо мной, я ощутила невыразимую признательность. Он не проигнорировал мою просьбу, и этого было достаточно. Из списка заклятых врагов в моём сознании он переместился в список тех, кому можно доверять. А позже, когда я окончательно проплакалась, и лжежених с деланно скучающим видом придвинул мне стакан воды, он как-то сам собой оказался в моём доселе пустовавшем списке людей, на которых можно положиться в трудную минуту.

Глава 7

В капкане из книг

Своё первое не проспанное утро я мечтала встретить, как моя любимая сказочная героиня Золушка в одноимённом диснеевском мультфильме: проснуться под пение птиц (я предусмотрительно поставила в качестве сигнала будильника самую голосистую из них – петуха), а затем, насвистывая красивую мелодию (из репертуара Дины Беляны, разумеется), заправить кровать и принять душ. Удалось мне только последнее, да и то, без музыки и супротив собственного желания.

Мне снился странный сон: бушевал шторм, мы с Жозефом стояли на иссекаемом буйными волнами утёсе, я пыталась открыть свои чувства, но, сколь ни силилась, с губ слетало только визгливое кукареканье. А потом раз – и огромная волна смывает меня с утёса, два – и я уже сижу на кровати мокрая с ног до головы.

– Ку-ка-ре-ку… – всё ещё балансируя где-то на грани между сном и явью, рассеянно пробормотала я.

– Как будто до этого кто-то сомневался в курином происхождении твоих мозгов, – презрительно скривился Ямачо, отбрасывая в сторону пустое ведро. – Подъём, начинка для шаурмы!

– Кто поздно встаёт, тот проспит и в шаурму не попадёт, – обиженно пробормотала я. – Решил утопить неугодную невесту в собственной постели?

– Все претензии к твоей тёте. Я предлагал поджечь кровать.

Я испуганно подтянула к лицу мокрое одеяло. Лженаречённый с напускным отчаянием закатил глаза и покинул комнату, оставив меня наедине со своими думами и катающимся по полу ведром.

Глубоко вздохнув, я отогнала навязчивую мысль, что бездна бездну призывает, и, раз день не задался с самого утра, дальше всё будет только хуже. Надо пытаться искать во всём положительные стороны: окатили водой – зато поднимусь рано, успею привести себя в порядок и спокойно позавтракать. А чтобы расправиться с предрассудками, сейчас вот возьму и начну день заново: лягу на кровать, закрою глаза на минутку, притворяясь спящей…

Второе ведро мало того, что было объёмней как минимум вдвое, так ещё и выплеснутую из него воду, казалось, любовно охладили в морозильной камере.

– Поразительно, – выдохнул Ямачо, наблюдая, как я, уподобившись сверзившейся в лужу личинке, беспомощно трепыхаюсь средь насквозь мокрого постельного белья.

– Я только на минутку прилегла!

– А потом повторила это сорок раз?

– Что-о? – Я с ужасом воззрилась на циферблат будильника, неумолимо сжимавший угол между минутной и часовой стрелкой. Как, как такое могло произойти? Я ведь закрыла глаза всего лишь на мгновение, мне даже присниться ничего не успело!

– Подъём, подъём! – не дал мне захлебнуться в водовороте паники командный голос лжевозлюбленного, сопровождаемый грохотом ударяемых друг о друга ведер. – Будучи мокрой курицей в прямом смысле, совсем не обязательно становиться ей и в переносном.

Я проглотила шпильку, разумно решив, что над тем, какое животное (гнусное и отвратительное) напоминает мне этот садист, я подумаю позже. В данный же момент нужно мобилизовать все силы на то, чтобы уложить в пять минут сборы, обычно занимающие как минимум полчаса, и поставить новый мировой рекорд в забеге на дистанцию «тётин дом – библиотека».