Виталий Вавикин - Пятая планета

– Хоть какое-то разнообразие! – проворчал Синглар, выбирая себе место у окна. Шакал запрыгнул на соседнее сиденье, вытянулся, положил голову на передние лапы, закрыл глаза. Трамвай вздрогнул и бесшумно поплыл дальше. Шакал заснул, виляя сквозь сон хвостом и скаля зубы. Какое-то время Синглар наблюдал за ним, потому что за окном ничего не было кроме тумана, затем тоже заснул, проснулся, увидел туман, опять заснул. Время окончательно потеряло значение. Здесь в этом сжатом мире за ним сложно было следить. Особенно когда вокруг ничего не меняется. Почти не меняется. – Эй, проснись! – сказал Синглар шакалу, увидев, как из тумана начинают проявляться серые здания, уходящие в такое же серое небо. Трамвай остановился.

– Наша остановка, – сказал шакал, выходя из трамвая. Их окружил серый город. Туман развеялся. Трамвай ушел. Не осталось даже железной дороги. Лишь серые бесконечные улицы и такие же серые люди. Серые лица, серые плащи… Серый мир под серым небом. Синглар шел по улицам города и то, что было вокруг, угнетало его еще больше, чем туман, из которого их вывез трамвай. Там, в тумане, у него была надежда, здесь, у него не осталось уже ничего, словно этот город высосал все последние надежды. У него, у случайных прохожих, у всех кто попадал сюда. Шакал сказал ему, что судьба больше никогда не вернет его на Андеру. Синглар не верил ему, когда они были в тумане, но здесь, в этом городе он уже не был ни в чем уверен. Абсолютно ни в чем. – Вот это уже правильно! – сказал ему шакал и исчез, нырнув в темную подворотню. Остался лишь голос в голове Синглара. – Иди налево, – говорил ему шакал. – Иди направо. Стой. Снова иди. Снова налево, затем снова направо…

– Хватит! Не могу так больше! – не выдержал Синглар. Вокруг были все те же серые стены, что и прежде. Серые люди толкали его плечами, спешили куда-то, словно неумолимый поток, уносящий жизнь в одну огромную мясорубку. Все было каким-то безжизненным, ненастоящим, словно из этого мира высосали всю краску, все фантазии и мечты. – Никуда больше не пойду! – Синглар хотел сесть на тротуар, но поток людей не позволил ему сделать этого. Он нес его все дальше и дальше. Можно было лишь выбирать направление. – Черт!

– Не паникуй, – шакал, казалось, надсмехался над ним, но сейчас, этот голос был единственным, что напоминало ему о том, что он не один из этих серых людей. – Ты же не хочешь, чтобы я ушел?

– Нет! – Синглар схватился за воздух, словно это могло что-то значит. Идущая впереди женщина обернулась. Серое лицо. Серые глаза. Серое, ничего не значащее платье и такой же взгляд. Серый. Безразличный.

– Извините, – Синглар смущенно отпустил ее локоть.

– Не важно. – Ее каблуки зацокали вновь, унося это черно-белое видение прочь.

– Не важно, – повторил Синглар. Здесь все было не важным. Ничто не важно. Лишь только серость. Лишь только это неизбежное движение к мировой мясорубке. – Скажи мне, что я не сошел с ума! – взмолился Синглар.

– Ну, я даже не знаю…

– Не издевайся! Мне и так не по себе!

– А мне каково? Ты, по крайней мере, похож на них, а на меня они вообще наденут ошейник и посадят в клетку.

– Думаешь, это смешно?! – захныкал Синглар, но слез не было. В этой толпе не было времени, чтобы плакать. От охватившего его отчаяния Синглар хотел закричать, но и это ему не удалось. Можно было лишь идти в сером потоке людей и быть таким же серым.

– И никаких тебе компромиссов, – подхватил эту мысль словоохотливый шакал. – Совершенно никаких!

– Надеюсь, хоть Флавин остался прежним, – сказал Синглар.

– Твое право, – сказал шакал, оставляя ему надежду. Они добрались до дома Флавина, постучали в закрытую дверь. Выждали около минуты и снова постучали.

– Да иду я, иду! – послышался голос Габу. Она открыла скрипучую дверь. Этот серый мир превратил ее в неряшливую домохозяйку, от былой красоты которой остался лишь засаленный передник, да развешенные детские пеленки по всей квартире. Синглар вдруг подумал о том, как выглядит он сам. Остались ли в нем еще краски, надежды?

– Тебе не плевать? – спросил его шакал. – Думаешь, здесь есть кому-то дело до того, как ты выглядишь?!

– Я… – Синглар встретился взглядом с Габу, и мысли в голове окончательно спутались. Она стояла перед ним, запрокинув голову, и раздраженно смотрела ему в глаза. Ее губы были сухими. Никакого блеска. Никаких ярких цветов. И никакой радости встречи. – Флавин, – пробормотал Синглар.

– Его нет. – Габу сдула со лба прядь сальных волос. Где-то в квартире заплакал ребенок. Оставив дверь открытой, Габу пошла его успокаивать. Синглар оглядывался, надеясь, что увидит говорящего шакала. Никого. Даже голос в голове стих. Может быть, он сходит с ума?

– Ненавижу тебя, Флавин, – Синглар вошел в квартиру. Пыльная обувь, пара серых плащей, дурацкая шляпа на вешалке. Ребенок перестал плакать. Синглар видел, как Габу кормит его грудью. – Мне казалось, что ты только… Что ты недавно… – Синглар пытался подобрать нужное слово.

– Здесь время течет незаметно, – сказала ему Габу. – Не пытайся сравнивать этот город с Андерой.

– А ты? Ты вспоминаешь?

– Иногда. – Габу положила ребенка на кровать и спрятала под передник свою грудь. Когда-то, теперь уже казалось так давно, Синглар завидовал Флавину, уложившему в свою постель эту желанную женщину, сейчас же, он смотрел на ее обнаженную грудь и не чувствовал ничего. Габу подошла к нему. Запрокинула голову. – Какого черта ты пришел сюда?

– Я? – Синглар подумал, что если сейчас расскажет Габу про говорящего шакала, зеленых тварей, которые едва не сожрали его, туман, трамвай и все прочее, то не то что она, он сам поверит в то, что с его головой что-то не так. – Я не знаю.

– Что ты не знаешь, Синглар?

– Ничего не знаю, – ему показалось, что сейчас его либо вырвет, либо он потеряет сознание. Он громко сглотнул. Его лицо покрылось потом. «Это сон, – говорил он себе. – Просто сон. Сон. Сон…».

– Ну, хватит с меня, – Габу шагнула на Синглара, заставляя попятиться. – Я хочу, чтобы ты ушел. Не знаю, зачем ты здесь, но мне еще прибраться нужно, ужин приготовить…

– Флавин, – напомнил ей Синглар, безропотно позволяя выставить себя вон. – Где я смогу его найти?

– Флавина-то? Этого алкоголика? – Габу облизнула губы, назвала, словно выплюнула, адрес бара. Снова заплакал ребенок. Сквозняк принес с кухни запах чего-то горелого. Габу выругалась, захлопнула перед носом Синглара входную дверь, оставив одного в сером, пропахшем бетоном подъезде.

– Мне конец, – прошептал он, и мир вокруг него стал еще более серым. На ватных ногах он вышел на улицу. Поток людей подхватил его, понес вдоль улицы. Драный шакал перестал прятаться и бежал рядом. – Что уже не боишься оказаться в зоопарке? – спросил его Синглар.