Виталий Вавикин - Пятая планета

– Ты отстанешь или нет? – наконец, потерял он терпение.

– Нет.

– Черт! – он снова рассмеялся, но уже как-то устало. Трамвай долго не приходил, и Полин уже начала чувствовать, что сказала все, что было у нее в голове и скоро тоже замолчит. Замолчит и уже ничто не сможет убедить этого сияющего чужака уступить ее желанию. Но за мгновение до тишины раздался грохот приближающегося трамвая. Поздние пассажиры не обратили внимания на Флавина и Полин. Флавин выбрал место возле окна. Полин встала так, чтобы быть напротив него.

– И не притворяйся, что не слышишь меня! – она настырно пыталась заглянуть ему в глаза. Флавин выдержал ее взгляд, затем совершенно неожиданно кивнул. – Это значит да? – оживилась Полин, уже перестав верить, что он уступит.

– В следующие выходные. В том же парке, где мы были сегодня.

– Здорово! – вскрикнула Полин, привлекая взгляды пассажиров. Сердце забилось так сильно, что перехватило дыхание. Полин замолчала, села, не понимая, то ли это трамвай стал грохотать громче, то ли это грохочет у нее в ушах. Флавин отвернулся и снова смотрел за окно. Полин увидела знакомые витрины. – Моя остановка, – сказала она Флавину. Он кивнул. – Так значит, в следующие выходные в парке?

– Не раньше трех.

– Не раньше трех. – Полин вышла из трамвая, вспомнила, что не попрощалась, хотела вернуться, но трамвай уже тронулся, пополз прочь, дальше. – Он не обманет, – тихо сказала себе Полин, вспоминая сияющего чужака. – Он не такой, как остальные. – Она вошла в дом, где жила сестра, позвонила в дверь, объяснила, что отец привел в их дом другую женщину на ночь, и легла на свободную кровать. Сестра сонно спросила, почему Полин пришла так поздно, бездумно кивнула, приняв нелепое оправдание, и пошла спать. Темнота и тишина окружили Полин. Она лежала, вспоминая сияющего чужака. Чужака, который ни на кого не похож в этом городе. Чужака, на фоне которого меркли все. Даже сестра и ее семья, которые всегда казались Полин чем-то особенным. Нет. Здесь все обыденно. Здесь так же, как дома. Здесь все начинается хорошо, а заканчивается… Полин вспомнила женщину на кухни своего дома. Вспомнила свою мать, закрыла глаза и попыталась заснуть. Ей приснился другой мир. Мир сияющего незнакомца. Мир, где все люди вокруг нее сияли, светились, переливались. И в этом странном мире она тоже начинала сиять. И ей нравилось это сияние, нравилось, что она одна из них – часть чего-то нового, неизведанного. Но потом наступило утро. Хмурое серое утро. Унылое, усталое. Полин подошла к окну и долго разглядывала идущих по улице людей. Людей, которые были такими же усталыми, как и утро. Как и день, вечер, вся жизнь. В голове пронеслась мысль, что Флавин мог обмануть ее, что он не придет, исчезнет, но Полин тут же прогнала эти сомнения. Попыталась прогнать. Но чем ближе был день назначенной встречи, тем сильнее становилось сомнение. Ближе к выходным Полин даже снова сходила к сестре, собираясь рассказать о сияющем чужаке, с которым ей удалось познакомиться, но проболтав с сестрой больше часа, так и не решилась раскрыть свою тайну. Тайну, которая делала ее особенной, не такой, как все. Вот только почему? Почему это сияние видит только она? И снова сомнения накатывали с новой силой. Сомнения, которые начинали уже становиться чем-то обыденным, словно грохот трамваев, ползущих по городу, по ее родному городу, который вдруг утратил свое очарование. Несколько раз Полин задумывалась о том, чтобы позвонить матери и спросить, не видит ли она сияющих чужаков, но мысль об этом лишь усиливала сомнения. Лучше было думать, что никого другого нет. Что есть только Флавин, который пришел сюда из другого мира и она, которая видит этого странного незнакомца. «Вот встречусь с его женой и спрошу ее, видит она сияние своего мужа или нет, – думала Полин. – И почему, интересно, он сказал, что ребенок не его? Что это значит? И почему он покинул свой город, если ему здесь так плохо?» Вопросов становилось все больше и больше. И снов. Снов, в которых Полин видела чужой мир. Мир, который очаровывал ее. Мир, в котором, казалось, исполняются все ее желания и мечты. А утром, проснувшись, Полин долго лежала в кровати и убеждала себя, что все эти видения, сны не имеют ничего общего с реальностью. Потому что если бы в том дивном мире действительно исполнялись все мечты, то никто не пожелал покидать его добровольно, а Флавин покинул… Полин ухватилась за слово добровольно. «А что если его заставили это сделать? За проступок, преступление, ошибку?» И новые сомнения навалились на Полин, прижали ее к земле. Сомнения, с которыми приходили видения. Одно страшнее другого. Видения, в которых Флавин превращался из сверкающего незнакомца в темного и мрачного злодея, которому не нашлось места в сияющем мире, где исполняются мечты. «Но ведь он живет с нормальной женщиной. У них ребенок…» – говорила себе Полин, убеждая себя, что просто обязана отправиться на выходных в парк и встретиться со странной семьей. Встретиться и все узнать, успокоиться и только после этого сделать выводы. Без страха и сомнений. Без фантазий и снов. Подобные мысли помогли Полин успокоиться, но когда настал день встречи, она снова начала нервничать. Нервничала, когда проснулась, нервничала, когда ждала трамвай, когда ехала в парк, на скамейке возле озера. «Они не придут, – появились новые сомнения, но Полин так и не смогла понять боится этого или хочет, чтобы так оно и было. – Они обманут меня, скроются. И все это будет лишь вымыслом, воспоминанием». Она даже начала верить в это. Начала убеждать себя, потешаться над своей фантазией. Но затем увидела Флавина, его жену, ребенка. Вздрогнула. Мысли разбежались, рассыпались.

– Это Полин, и она видит мое сияние, – сказал Флавин своей жене, когда они поравнялись с Полин. Женщина нахмурилась, ожидая подвоха. – А это Габу, – сказал Флавин Полин, указывая на свою жену. Полин кивнула. Женщина напротив нее все еще хмурилась. Хмурился и ребенок, которого она держала на руках, словно чувствуя сомнения матери.

– Ты что, не говорил ей обо мне прежде? – спросила с укором Полин. Флавин качнул головой. – Нужно было сказать.

– Что, черт возьми, все это значит? – вмешалась в разговор Габу.

– У вас тоже очень странное имя, – сказала ей Полин. – Как и у вашего мужа.

– А сияние? – Габу требовательно уставилась на Флавина. – Это что, шутка?

– Нет.

– Так она знает, откуда мы?

– Сомневаюсь.

– Тогда зачем ты привел нас сюда?

– Я обещал ей.

– Эй! – не вытерпела Полин. – Я все еще здесь. Забыли? Хватит говорить так, словно вокруг никого нет! – Габу повернулась к ней, смерила внимательным взглядом.

– Чего ты хочешь от нас? – строго спросила она.

– Подружиться.

– Подружиться?