Михаил Комаров - Повелитель блох

– Я знаю, – отмахнулся Джузеппе. – Просто… будь осторожнее, что ли. Аккуратнее.

– Не беспокойтесь, дедуля. Она сама слишком осторожна для того, чтобы в меня влюбиться.

– Только это меня и…

Словно горячим ветром пахнуло откуда-то с востока. Как по команде, по всей деревне взвыли собаки; коты и кошки, некоторые с котятами в зубах, выскакивали из домов и сплошной волной неслись на запад. За ними на улице показались люди. Они никуда не бежали, топтались у своих домов, вертели головами, в недоумении, таращились по сторонам, пытаясь разглядеть то жуткое нечто, которое подняло с места и погнало в неведомую даль пушистых любимцев. Заплакал ребенок, следом заголосила женщина, какой-то мужик заорал, чтобы они заткнулись, кто-то заорал на мужика… От всех этих воплей, в сочетании с непрекращающимся собачьим воем, закладывало уши.

Вскочивший на ноги Ганц, проводил глазами последнюю кошку, промчавшуюся мимо него плотно прижав уши к голове и вытянув хвост, смотрел, пока она не скрылась в ночи. Потом поднял голову к небу – там, в дикой сутолоке, бестолково кружились сотни птиц. Возможно они тоже галдели, но на земле стоял такой шум, что их полет казался безмолвным и от этого еще более пугающим. Ганц обернулся к магистру и, ткнув пальцем куда-то в пространство, спросил обеспокоено:

– Что это?

Джузеппе, скорчившийся на лавке, ответил невнятным стоном.

– Эй, вы что, опять? Все сначала?

Теперь стон магистра был утвердительным.

Убийца негромко выругался и потряс его за плечо:

– Ты как? Продержишься, пока я сбегаю, посмотрю, что с Аррой?

– Уг-гу…

Ганц быстренько снял магистра с лавки и положил на землю:

– А то еще свалишься без меня.

После этого, он, бесцеремонно растолкав столпившихся на крылечке поселян, обсуждающих странное явление (ни женщины, ни дети здесь не присутствовали, поэтому не было и криков с воплями, а был только солидный, мужской обмен мнениями), бегом пересек опустевшую залу и поднялся по лестнице. Поскольку ему приходилось раньше бывать на постоялом дворе папаши Доршана, он знал расположение комнат и примерно мог определить, куда хозяин поселил столь уважаемую гостью.

Пробежав в самый конец темного коридора – лампы зажечь естественно никто не позаботился, все были на улице – Ганц грохнул кулаком в запертую дверь:

– Арра!

Никакого ответа, мертвая тишина – ни стона, ни вздоха.

– Что за дурацкая манера, запираться, – пожаловался неизвестно кому Ганц.

Он сделал шаг назад и уперся в противоположную стенку узкого коридора. Со свистом втянул в себя воздух, прыгнул вперед и с размаху, всем телом обрушился на деревянную преграду. Дубовая дверь выдержала удар, но петли хрустнули и Ганц ввалился в комнату. Арра, полностью одетая, только без сапог, лежала на полу у окна, свернувшись клубочком. Он снова ругнулся, поднял ее на руки и, уже не бегом, но по-прежнему торопливо, понес к выходу.

На улице, Ганц положил девушку рядом с Джузеппе, выпрямился и отстегнул висевшую на поясе фляжку. Сначала он дал отхлебнуть костоломки магистру. Тот сделал несколько жадных глотков, потом отвел дрожащей рукой руку Ганца с фляжкой, сел неуверенно, ощупал себя. Пробормотал удивленно:

– А такое было ощущение…

Ганц тем временим осторожно поил Арру. Она, после первых двух глотков, поперхнулась, закашлялась и откинулась назад.

– Что-то в это раз покруче жжахнуло, – голос ее был тонким и слабым.

– Так совсем рядом же, – объяснил Джузеппе. – Хорошо, что у нас опыт есть, организм, можно сказать, прививку получил… А если бы в первый раз под такой же удар попали, то просто размазало бы… Ганц, дай еще хлебнуть.

– Надо было Кошачьей Улыбки впрок нарвать, – с досадой вспомнил Ганц, передавая фляжку магистру. – Она, конечно, только с корня хороша, сорванная быстро силу теряет, и все равно, лучше, чем ничего… Ты как, птичка, оклемалась? – он не поленился, присел, чтобы пощекотать босую пятку Арры. Девушка только слабо дрыгнула ногой. – Значит еще нет.

Сделав такой вывод, Ганц снова поднялся и начал озираться по сторонам. Птицы, наконец, приняли решение и плотной стаей тоже направились на запад. А деревня понемногу успокаивалась. Уже не было заполошных воплей, народ, поскольку ничего интересного и необычного на улице так и не увидел, начал расходиться по домам. И собаки постепенно умолкли. Только одна, самая упрямая или самая напуганная, продолжала выть, сбиваясь на жалобное поскуливание, где-то совсем рядом – если не в соседнем дворе, то в следующем. Впрочем, вскоре послышалась ругань, звучный шлепок: «пош-шла!», громкий визг, и собака промчалась по дороге. На запад.

– Господа маги, – свист в дыхании Ганца стал заметнее, как всегда, когда он волновался. – Я, конечно, все понимаю, и не до этого вам сейчас, но вы бы подняли головы, принюхались бы! Разобрались бы, что это там творится, на востоке? Потому как вся живность, у которой хоть капля мозгов есть, сейчас рвет когти на запад!

Джузеппе и без его просьбы уже смотрел в указанном направлении. Лицо его побледнело, рот приоткрылся, борода перекосилась окончательно:

– Ух ты!

– Что там? – слабо заинтересовалась Арра, попыталась встать, да так и замерла на четвереньках. – Ух ты!

– Что значит «ух ты», – совсем разнервничался Ганц. – Неужели по человечески сказать нельзя?

– Это что, окно такое? – спросила девушка, не обращая на него внимания.

– Больше похоже на открытую дверь, – деревянным голосом ответил Джузеппе. – И если ты видишь то же, что и я, то сейчас через нее проходит большая собака.

– Что за собака, откуда? – Ганц вертел головой, спрашивая обоих сразу. – И что значит большая? Да говорите вы толком, какая собака?

– Лохматая, – ответила Арра и снова распласталась на земле.

– Размером со слона, – невыразительно произнес магистр, опускаясь рядом с ней. – Ой, мамочка.

Портал раскрылся точно в полуметре над землей, оптимальное расстояние, как по учебнику. Впрочем, такие большие открывать проще, размеры самого портала гасят погрешности в расчетах. Тут главное, нижний край под землю не закопать, за такую ошибку и понижение в должности схлопотать можно. Очень уж начальство не любит по колено в грязи оказываться, а нижний край портала при взаимодействии с верхним слоем почвы вызывает реакцию… одним словом, в этот раз портал был открыт просто идеально, в полуметре над землей.

Из мерцающего голубоватым светом прямоугольника, выпрыгнул бес, принял спускающийся на него сверху деревянный трап, с небольшой площадкой наверху, укрепил нижний конец на земле, покачал, проверяя устойчивость, суетливо пробежался вверх-вниз. В проеме портала показался другой бес, держа под мышкой свернутую в рулон алую ковровую дорожку. Махнул лапкой нижнему, крикнул: «Принимай», и дорожка, разворачиваясь, полетела вниз. Первый бес снова засуетился, расправляя ковровое покрытие там, где оно сморщилось или перекосилось. Убедившись, что все в порядке, замер на секунду на верхней площадке, оглядел окрестности, приложив лапку козырьком ко лбу (как раз между глазками-пуговками и маленькими рожками), и нырнул обратно в портал.