Ирина Комарова - Пятница, тринадцать ноль-ноль

– Да что там, лаборатория, одно название, – нервно разводил он руками. – Всего-то и работников: я да студент Сондерс, – он показал два пальца: указательный и средний, и покачал ими перед носом Джузеппе, словно опасался, что без подобного наглядного уточнения, тот не сумеет уяснить общее количество сотрудников. – А если по штатному расписанию, так и вовсе я один, – теперь Джузеппе получил возможность полюбоваться одиноким указательным пальцем Торстена, все так же выразительно покачивающимся. – Рульф у меня материал на курсовую собирает и, естественно, помогает по мелочам. Он славный мальчик, но очень неопытный, – магистр технической магии снова развел руками и, наверное, решив, что этого недостаточно, пожал плечами. – Крутится пока на подхвате: подать, прикрутить, подержать… И честно говоря, перспективы у него нет. Руки бестолковые и фантазии маловато. Боюсь, ничего из Рульфа не выйдет, зря он вообще на техническую магию поступал. Ему бы заняться чем-нибудь таким… стихи, например, сочинять… А так, конечно, лаборатория. Будочку вот, выделили на полигоне, чтобы прибор разместить. Мы ее павильоном называем, для благозвучия, но сарай, как ни назови… видите, вот этот, дощатый, фиолетовый, – Торстен остановился и театральным жестом указал на, действительно, не слишком презентабельное строение, до которого оставалось не больше сотни шагов. – Это мы с Рульфом сами выкрасили и вывеску над дверью повесили, а то наш павильон совсем неприлично выглядел. Не то что комиссию какую привести или гостей, самим заходить стыдно было. Ну и путали многие, конечно. Увидят будочку некрашеную в стороне, бегут со всех ног, вламываются… очень от работы отвлекает.

Джузеппе сдержал смешок и кивнул:

– Понимаю.

Несмотря на то, что магистр Трио был, по-прежнему, любезен и явно доброжелателен, Таффи занервничал еще больше.

– Понимаете, на самом деле, все это не так плохо, – его руки судорожно дернулись в стороны, – места в лаборатории достаточно и расположена она очень удобно – совсем недалеко от главных ворот. То есть, условия для работы вполне… а Рульф славный паренек, старательный… Но я боюсь, что вам наши условия покажутся несколько скудными, вы наверное не привыкли…

– Да почему же не привык, – усмехнулся Джузеппе. – В Имоле у меня и того не было.

Он двинулся было дальше, направляясь к фиолетовой будочке, но Торстен не тронулся с места.

– Как же это? – прижав обе ладони к сердцу, с искренним ужасом спросил он. – Вы хотите сказать, что в Имоле у вас не было лаборатории?

– А как вы вообще себе представляете этот городишко? – голос Джузеппе прозвучал довольно сухо. – Куры там есть. Щенки. И ничего, даже отдаленно напоминающего лабораторию.

– Щенки? – растерянно повторил Торстен. – Но зачем?

Теперь растерялся магистр Трио.

– Зачем? Гм… трудно сказать. Для оживления пейзажа, надо думать. Они там все время друг за другом бегали. То рыжий за черным, а то наоборот, черный за… гм, а почему мы остановились? Нам ведь, как я понимаю, туда? – он деликатно указал в сторону «павильона».

– Ах да, конечно же, – встрепенулся Таффи. – Пойдемте, там и Рульф… студент, понимаете ли, Сондерс его фамилия. Он просто мечтает с вами познакомиться, с утра ждет!

Несмотря на неказистый внешний вид, внутри «павильон» был устроен аккуратно, удобно и даже с некоторой претензией на изящество. Вдоль стен – обязательные стеллажи с широкими полками, на них, в образцовом порядке, расположились самые разнообразные инструменты. При этом, одна из полок была каким-то хитрым способом выдвинута и превращена в кульман, на котором красовался лист ватмана с незаконченным чертежом. Чуть в стороне от центра, скромно поместился маленький квадратный столик, на нем стояло нечто, накрытое самодельным клеенчатым чехлом. Рядом – большой рабочий стол, застеленный двумя чистыми, явно только что положенными листами ватмана. На безупречной поверхности стола выстроились в ряд две готовальни, стаканчик с заточенными карандашами, маленький, разделенный на отсеки поднос для хранения кнопок, скрепок, ластиков и прочих канцелярских мелочей. В правом углу стола – старательно выровненная стопка сложенных чертежей, в левом – листки с вычислениями. Их тоже пытались сложить в аккуратную стопку, но с меньшим успехом. Магистр Торстен, судя по всему, имел прискорбную привычку делать расчеты на любой, попавшейся под руку бумажке, не обращая внимания на ее формат. К столу придвинуты два обшарпанных стула и новенькое кресло, обитое рыжего цвета гобеленом с непонятным рисунком из темно-коричневых запятых. Пол тщательно выметен, а единственное, находящееся напротив двери большое окно сияет чистотой – Рульф, «с утра ждавший», явно хорошо потрудился.

«Впрочем, для того, чтобы завершить работу, времени ему все равно не хватило» – сделал вывод Джузеппе, глядя, как вспотевший и раскрасневшийся студент Сондерс, пытается незаметно подпихнуть ногой под нижнюю полку стеллажа совок с мусором. Куда он успел спрятать щетку, осталось загадкой.

После короткой церемонии представления Рульфа (бедняга никак не мог решить, имеет ли он право рассчитывать на рукопожатие при знакомстве с настолько важной персоной и с так неуверенно дергал правой рукой, что Джузеппе не выдержал и, проявив завидную ловкость, поймал влажную ладонь и крепко пожал ее), Торстен усадил магистра Трио в кресло и произнес высоким, срывающимся голосом:

– Я тут приготовил чертежи… только самое главное, основная концепция. Вы посмотрите?

«Увы, выбор невелик. На самом деле, просто прискорбно невелик. А ведь это самое главное: не ошибиться, подобрать кандидатуру, наиболее подходящую, для исполнения сложного плана. Здесь нужен целый букет определенных качеств: достаточная податливость к магическому воздействию, чтобы воспринять идею, внушенную извне, как свою собственную; развитое честолюбие вместе с тщеславием и самомнением, чтобы приложить все силы для воплощения этой идеи в жизнь; достаточное хитроумие, чтобы получить необходимый результат (общий контроль и помощь, по мере необходимости, разумеются сами собой, но невозможно ведь осуществлять непрерывное, ежесекундное руководство – тогда проще сразу самому этим делом заняться). Кроме того, требуется солидный опыт практикующего мага, чтобы без проблем преодолевать возникающие препятствия магического свойства. Вместе с тем, необходима неискушенность в настоящих, требующих серьезного планирования и сложных тактических построений, интригах, чтобы до самого конца так и не разобраться, что выступает в роли пешки – исполнителя чужой воли.

Сложная работа. Точнее, очень сложная. Казалось бы, в Нюрбурге магов – больше чем бродячих собак, а вот чтобы найти только одного, но удовлетворяющего всем этим условиям, целая ночь ушла. Что ж, если хочешь получить результат – трудись, и трудись усердно! Именно эту истину много, много лет назад любила повторять ему мудрая матушка. Надо сказать, результат получился вполне удовлетворительный, да и дальнейшая жизнь не один раз подтвердила справедливость этой старой истины. Вот и сейчас: нашелся подходящий человечек, как не найтись! И подходит по всем параметрам. Шутник, правда, весельчак – эти его развлечения с составлением заклинаний-вирусов, прямо скажем, на любителя… впрочем, пусть. В складывающейся ситуации, его, несколько своеобразный талант, вполне может оказаться полезным. И даже весьма полезным».