Андрей Круз - Хмель и Клондайк

– Это что? – спросил я, раскрывая картонную коробку, в гнездах которой обнаружилось шесть стеклянных шаров размером чуть меньше кулака. Они едва заметно светились, и благодаря этому становилась заметна вплавленная в стекло тонкая проволока. Алхимическое содержимое переливалось, словно внутрь залили раскаленное масло.

– Оранжевые – зажигательные, белые – замораживающие. С зелеными осторожней, они с отравляющей химией, без респиратора не применяй.

– Который ты мне продал, подойдет?

– Подойдет, только смотри, чтобы брызги на кожу не попали. Иначе – считай, покойник.

– Не приведут они к тебе?

– Нет, это старье страшное, их давно списали. Для активации надо пальцем на специальную метку надавить, а это в боевых условиях не всегда удобно. И учти – они абсолютно незаконны, не попадись.

– Уж постараюсь, – пообещал я, затягивая шнуровку рюкзака. – Это все?

– Удачи.

Прихватив тесак в простых ножнах и сверток с двустволкой и «слонобоем», я вышел из каморки и по лестнице поднялся наверх. Клим запер дверь и побежал следом.

– Твои как? – спросил я его уже на улице.

– Нормально, – просто ответил Климов и вдруг в свою очередь поинтересовался: – А почему ты мне ту историю только сейчас припомнил?

Я лишь рассмеялся.

– Нет, серьезно, – продолжил настаивать на ответе брат. – Почему сразу претензий не предъявил?

– Понимаешь, Клим. Мы взяли гораздо больше, чем рассчитывали, и у нас не было каналов для сбыта. А пропажу стали бы искать, так? Рано или поздно нас бы нашли, так какого черта? Ты все сделал правильно.

– Действительно так считаешь?

– Ну… почти все, – усмехнулся я, убирая в машину оружие. – Старое барахло вот мне только втридорога продал.

– Да это даже не оптовые цены! – возмутился Климов. – Себе в убыток отдаю!

– Только ты этого не покупал.

– Так и ты мне золота не отдал. Вот грохнут тебя, Хмель, и что?

– Типун тебе на язык, Клим.

– А если не грохнут, а живым возьмут? Понимаешь, чем я рискую?

– Дело верное.

– Да? А мне золото еще в оборот пустить придется, чтобы прибыль получить.

Я распахнул дверцу и махнул рукой:

– Уговорил, короче! В расчете!

– В расчете будем, когда золото отдашь.

– За мной не заржавеет, – рассмеялся я и завел двигатель.

Климов кивнул и вдруг произнес:

– Понимаешь, Хмель, моя просто не доехала бы до Туманного. Для нее это был смертный приговор: слишком высокая чувствительность к перепадам магических полей. Пришлось бы уезжать одному.

– В расчете, Клим, – повторил я и захлопнул дверцу.

Пять сотен золотом не та сумма, за которую можно купить приобретенный мной арсенал, в силу одного просто обстоятельства – его абсолютной в большинстве своем незаконности. Те, кто торгует подобными вещицами, закладывают соответствующую премию за риск. К тому же зачастую эти деятели связаны с Семерой, а это совсем уж некстати.

Если что-то пойдет не так, шум выйдет изрядный. Так что Клим мне очень помог.

Как когда-то я помогал ему вламываться на склады Братства с предназначенным на продажу по цене лома оружием. Однажды среди этого барахла затесалось несколько ящиков новейших чарометов, для продажи ни в коем случае не предназначенных, и моему компаньону пришлось вернуть похищенное под видом успешно проведенного расследования. Вообще Братству дешевле вышло бы с самого начала прислушаться к просьбе ценного кадра оставить его в Форте, а не загонять того в безвыходное положение.

Климов вдруг постучал по стеклу, а когда я приоткрыл дверцу, на полном серьезе посоветовал:

– Пришьешь кого – делай контрольный в голову. Медиумы в девяти случаях из десяти неповрежденный мозг покойника считывают.

Он зашагал к воротам и распахнул створки; я на прощанье помахал ему рукой. Памятуя о пробке на перекрестке, на Южный бульвар решил не выезжать и по узенькой дороге покатил напрямик к проспекту. Ехал медленно и очень-очень аккуратно – ведь любая случайная авария грозила чрезвычайно серьезными неприятностями. По этой причине, когда загнал «буханку» на задний двор, рубаха на спине насквозь промокла от пота.

Не проходя в бар, я унес полученные от Климова пакеты в подвал, затем поднял в квартиру рюкзак, брезентовый сверток и тесак. Вещмешок и двустволку сунул под кровать, «слонобой» взвесил в руках и озадаченно почесал затылок.

Оставался шанс сдать неказистое оружие на комиссию в «Большую Охоту», но сосед чародейских жезлов не жаловал, и на приличную цену рассчитывать не приходилось. Поэтому я воткнул в приемник горловину банки со свинцовыми шарами, уловил легкую вибрацию и отправился вниз.

– Ваня! – окликнул помощника. – На секунду можно тебя?

Тот вышел в коридор и спросил:

– Разгрузить машину, дядя Слава?

– Сам справлюсь, – отмахнулся я и протянул «слонобой»: – Ты лучше глянь, какую я тебе игрушку раздобыл.

– Вот ни хрена себе! – охнул тот, приняв увесистое оружие, и упер резиновый затыльник приклада в плечо. – Серьезно!

– Каждый шар сто шестьдесят граммов. В упор даже снежного лорда завалит.

– Да прям!

– Шучу, конечно. Но агрегат серьезный.

– Сертифицирован? – деловито уточнил Грачев.

– Непременно.

– Странно, никогда таких в продаже не видел.

– Старый приятель из Братства подогнал. К Николаю вчера ледяные ходоки вломились, решил огневую мощь повысить.

– Обрез нужен, – привычно хмыкнул Ваня и убрал «слонобоя» в закуток с лопатами и ломиками.

Время близилось к обеду, я сходил проверить температуру в подвале, потом встал за стойку. А когда поток посетителей спал, к дому вдруг подъехало сразу два служебных автомобиля с включенными проблесковыми маячками. Сердце так и екнуло, но дружинники остановились перед оружейным магазином, – не иначе, по поводу вчерашних событий оперативная группа прикатила. Оно и неудивительно, ледяные ходоки, а по сути самые натуральные зомби – это как минимум ЧП районного масштаба. Такие дела сразу на контроль берут.

Немного погодя пожаловал Серега Платонов. Я мысленно выругался – как же не вовремя! – но радушно поздоровался с компаньоном и спросил:

– Какими судьбами?

– Думал к Николаю зайти, – сообщил кондуктор, – а у него от дружинников не протолкнуться. Решил вот к тебе завернуть.

– Пива?

– Да, светлого, – попросил кондуктор.

Я накачал помпой бокал, передал его Платону и предложил устраиваться за стойкой.

– Сам не выпьешь? – удивился тот, сделав длинный глоток.

– Погода давит, – покачал я головой.

– Черный Полдень скоро, – кивнул Платон, оглядел пустой бар и спросил: – Таблетки отдашь?

Я возмущенно фыркнул.

– Ты серьезно думал, что я стану хранить их здесь?

– Куда едем?

– Никуда не едем, Серега, – поморщился я. – Сам тебя найду.