Евгений Гаркушев - Глубокий Сумрак

– Выйти из машины! – приказал он.

Я попыталась успокоить стража порядка – право же, направлять оружие на женщину не стоит! Но моим внушениям, подкрепленным изрядной порцией силы, полицейский противился. Я попыталась уйти в Сумрак – и обнаружила там ведьму из Дневного Дозора, которая погрозила мне пальцем.

– Вернись, Алена! И не сопротивляйся законным требованиям сотрудников полиции!

Ведьму я лично не знала – видела когда-то издали. Кажется, довольно сильная. Я не смогла определить ее ранг, а это уже говорит о том, что она сильнее, во всяком случае – сейчас.

Вернувшись в реальный мир, я обнаружила ведьму рядом с полицейским автомобилем. Она стояла, ничуть не скрываясь от меня, а вот полицейские и прохожие ее скорее всего не замечали, лишь ощущали присутствие. Зато я наконец разглядела надетые на сотрудников полиции защитные амулеты внушительной силы.

Пришлось выйти из машины.

– В чем дело?

– Документы, – потребовал полицейский.

Я предъявила права. Полицейский не успокоился. Напротив, возбудился и крикнул напарнику:

– Она! Положите руки на капот, гражданка! Быстро!

– Вы что, думаете…

Договорить я не успела – у меня на запястьях защелкнулись наручники. Крайне неприятное ощущение! Особенно учитывая тот факт, что наручники были зачарованными.

– Вася, садись в ее машину, – приказал полицейский. – Мы едем в Ростов, дамочка.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Мы вас только задерживаем. Вы объявлены в розыск. На месте вам все расскажут.

Я порадовалась, что Шиши со мной нет. Все-таки не зря я отослала ее домой раньше. Чувствовала неприятности, наверное. Наличие шишиморы осложнило бы ситуацию, особенно попади она в руки Дневного Дозора. Проходит-то она по их ведомству, на учет ее прежняя хозяйка не ставила. А уж Дневной Дозор придумал бы способ, как воздействовать на меня, играя на моей ответственности за добрую шишимору, прирученную Агафьей!

Полицейский следователь разговаривал со мной тихо и даже, наверное, учтиво в его понимании. Он не мог определить, кто я такая и что собой представляю. Задержана по подозрению в соучастии в похищении депутата Государственной Думы! Шутка ли сказать! То ли сама политик, то ли чья-то крутая подружка, а может, девушка легкого поведения. Но и у такой могут оказаться неожиданные знакомства и «подписки». Стоит ли ее прессовать, тем более сама она вряд ли в мешок депутата запихивала, а те, кто запихивал, могут и обидеться за «соучастницу».

А вот ведьма, присутствовавшая на допросе в качестве технички, протиравшей пол в кабинете следователя, строила мне рожи. Причем кривлялась исподволь, чтобы обвинить ее в моральном давлении было нельзя, но чтобы я непременно заметила. И блокировала мои возможности воздействовать на полицейского. Хотя полицейский и так был как чумной. Допрос идет, какая-то техничка мельтешит рядом, но выгнать ее нельзя, а нужно думать, что все нормально, что все так и должно быть… Дурной сон, бред!

Я, конечно, сфотографировала своей «ромашкой» и полицейского, и ведьму, но не слишком надеялась на успех. Если ведьма почуяла фотоаппарат, микросхемы она уже выжгла. Проверить можно будет только дома, когда я туда доберусь…

Неудивительно, что полицейский был одновременно раздражен и заторможен. Ему было трудно и неуютно. Но он работал, допрашивал. Честно пытался разобраться.

– Вот ваша фотография с депутатом Петренко на яхте, выложенная вами в социальных сетях буквально сегодня. Судя по данным следствия, вы последняя, с кем он встречался. А пропал депутат уже два дня назад. Объявлен в розыск. Подозрения самые нехорошие… В ваших же интересах рассказать все подробно.

Полицейский делал, наверное, уже четвертый заход. Как будто нарочно, чтобы меня позлить…

– Я села на яхту своего друга господина Крюкова…

– Полиция не располагает данными о существовании бизнесмена Крюкова, у которого есть зарегистрированная яхта. Среди друзей Петренко никакого Крюкова нет. Зато мы знаем, что недавно вы выезжали в Египет. Вы встречались с депутатом Петренко там?

– Нет. Яхта Крюкова шла по Дону.

– Но никаких данных об этой яхте нет. По Дону не ходят частные яхты. Только теплоходы и баржи. И легкие катера. Вы имеете в виду катер?

– Я имею в виду яхту. Я мало в них разбираюсь.

– И где вы сели на яхту?

– В Ростове-на-Дону.

– Ростовский порт не подтверждает информацию о том, что там причаливала яхта. Так утверждают наши источники.

– Но я же не виновата, что ваши источники не имеют таких сведений.

– Значит, вы вводите следствие в заблуждение…

Мне надоело пререкаться с полицейским.

– Что вы собираетесь делать?

– Как так? – удивился он.

– Какие действия вы намереваетесь предпринять в отношении меня? Обвинить в похищении Петренко? Так проверьте мою сумочку – его там нет. Или дома обыск проведите, я не против. Куда я, по-вашему, его дела? И зачем?

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств, – тоскливо проговорил полицейский. – В вашей сумочке Петренко нет, он там не поместится.

– Неужели?

Ведьма состроила особенно гнусную рожу и начала протирать пол у самых моих ног, едва не касаясь их грязной тряпкой. Провоцировала. Нет, не дождется.

– Если не хотите ни в чем сознаваться, я не имею права вас отпустить, – продолжил полицейский.

– Могу я позвонить своему адвокату?

– Да.

– Верните мой телефон, там номер.

Ведьма из-за спины полицейского показал мне кукиш. А я не успела это сфотографировать. Жаль!

– Телефон вернуть не имеем права, – отозвался полицейский. – Можете позвонить по нашему аппарату.

Если бы я еще помнила обычный телефонный номер Ночного Дозора!

– Я не помню номер. Он в записной книжке телефона.

– Телефон вернуть не имеем права. Инструкция.

Была ли у полицейского такая инструкция на самом деле, или ему внушила ее ведьма – вопрос второй. Позвонить не получается. Нападать на полицейского и на ведьму не получается – еще пристрелят при попытке к бегству, амулеты у ведьмы мощные. А потом Ночной Дозор может сколько угодно подавать протесты, мне они уже не помогут. И что делать? Ждать? Ждать и надеяться…

– В камеру, – приказал следователь.

Его приказ мне совершенно не понравился.

Камера оказалась мерзейшей. Отвратительная аура, отвратительные стены, отвратительные нары с мерзким бельем и очень несимпатичные обитательницы – две какие-то тетки неопределенного возраста. Одной, кажется, около тридцати. Другой – около сорока. Запах в камере тоже был крайне неприятный.

– Ишь, фифа, – прокомментировала мое появление старшая, заинтересованно разглядывая мою одежду. В особенности ее взгляд остановился на золотой розе Крюкова. – Проститутка? Клиента ограбила? Или убила?