Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать. Книга 1

– Фу, Аниаллу!

– Вот именно – «фу». И это «фу» происходит со мной раз за разом. В мою духовную оболочку внедрена инородная частица – чуждого духа, чужой воли. Время от времени, по велению Тиалианны, он подчиняет меня себе, заставляет смотреть на мир глазами танайки и опрометью бросаться кому-то на помощь. В тот момент, когда я делаю это, когда продумываю, планирую и осуществляю попытку вызволения того или иного существа из мешающих ему встать на его Путь условий, я испытываю истинное наслаждение. Но потом, потом голос Тиалианны в моём сознании замолкает, и я снова начинаю смотреть на мир своими собственными, алайскими, глазами. Да! Я ведь не танайская жрица, которая отлично чувствует себя среди всяческих предназначений с предзнаменованиями, и вся жизнь которой – это служение. Она бы, наверное, легко всё это стерпела. Но я-то, я – эгоистичная, свободолюбивая и – как там ещё про нас говорят? – самовлюблённая дочь Аласаис! Ты представляешь, что такое для кошки, когда её заставляют буквально влюбиться в совершенно чуждое ей существо? Сказать, что это надругательство, насилие, что это невыносимо – значит ничего не сказать. Ужасно осознать, что ты только что готова была вывернуться наизнанку ради самодовольной, бесчувственной девчонки, которой плевать на чужие беды. Не ради той пользы, которую эта Дани может принести Бесконечному – ради неё самой!

По щекам Аниаллу потекли слёзы; Ирсон нашарил под стойкой носовой платок, припасённый как раз для такого случая, и протянул его подруге.

– Извини, Алу, но я всё равно не очень улавливаю различие. Ты ведь признаёшь, что ей надо помочь, так?

– Конечно. Я не бестолочь какая-нибудь, чтобы не понимать, насколько все, живущие в Бесконечном, связаны между собой; что, помогая существу, каким бы чуждым и неприятным оно нам ни казалось, встать на его Путь, мы преображаем, гармонизируем мир вокруг себя, и в конечном итоге наша собственная жизнь становится лучше. И я совсем не против заниматься этим. Но спокойно, осознанно, понимая, что и почему я сейчас делаю, а не так… очертя голову, забывая себя. Это суррогат какой-то. На самом деле я никогда не смогла бы полюбить большинство из них, а они – меня. Многие даже «спасибо» не скажут…

– Аниаллу, ждать благодарности в подобных случаях… – начал было Ирсон, но алайка резко перебила его. – Да не нужна мне их благодарность! Меня злит то, что я не могу поступать иначе. Я не против помочь этой Дани и другим тоже. Я против того, чтобы меня влюбляли в них.

– В этой «влюблённости» наверняка есть смысл.

– Да, конечно. Мне не раз говорили, что некоторым существам невозможно помочь найти себя и свой Путь… традиционными – чисто алайскими или чисто танайскими – методами. По разным причинам. Для этих случаев и были созданы мы с Эталианной – тал сианай, Тени Аласаис на службе у Тиалианны.

– Вот видишь…

– Что я вижу? Да, Ирсон, я понимаю, для чего мы нужны. Но что мне с этого?

– Подожди. Давай разберёмся. В чём такая уж принципиальная разница между вашим и нашим подходом? Ведь ты не будешь отрицать, что и вы, все из себя эгоистичные кошки, помогая существам найти себя, тоже служите Бесконечному?

– Не буду.

– Вы вдохновляете существ, помогаете им перестать шарахаться от особенностей собственных душ. Как это там у вас написано про скитания вашей обожаемой Аласаис?.. «Она всегда очень тонко чувствовала дисгармонию во всём, будь то косо висящая штора или же чья-то идущая наперекосяк жизнь. И она не могла не заметить, что множество существ в Бесконечном не живёт в гармонии с собственными душами: стесняется, презирает, боится себя. Один кажется себе недостаточно красноречивым и привлекательным, чтобы достичь успеха хоть в каком-нибудь деле; другая считает позором, что ей нравится жить тихой жизнью, печь пирожные и нянчить детей, а не заниматься – как все в её роду – колдовством; а третий, напротив, стыдится своего магического дара, своей страсти к волшебству, так как местная религия объявила это богопротивным». Можешь продолжить?

– Могу, конечно, но какой в этом…

– Продолжи, пожалуйста, а там посмотрим, – лукаво улыбнулся Ирсон.

– «Аласаис наслаждалась тем, что могла помочь душам таких существ – словно запертым в клетки сомнений, боязни обмануть ожидания окружающих, ужаса перед некоей высшей карой – вырваться на свободу. Аласаис не наставляла их на путь истинный, а давала возможность остановиться, передохнуть и внимательно посмотреть на себя, в себя , и решить, что для них самих более ценно: заветы божества и традиции предков или же нечто совершенно иное. Она мурлыкала им о жизнях, которые они могли бы прожить, о местах, которые, возможно, могли бы стать их настоящим домом – обо всех тех богатствах, что рассыпал перед ними «бесконечный Бесконечный», в коем, как известно, «для всех и всего найдётся место». Она шептала о том, насколько разные существа его населяют, каким разным делам посвящают они свои жизни, как непохожи друг на друга их мировоззрения… Она настаивала, что право на жизнь в согласии со своей душой, на собственный взгляд на вещи, на собственный дух , наконец, – есть священное право каждого создания, и попытки лишить его этого права – преступление перед Бесконечным», – с чувством закончила Аниаллу; слёзы её просохли, глаза так и сверкали от воодушевления.

– Разве это не прекрасно? – мягко спросил Ирсон.

– Это прекрасно, без всякого сомнения, – болезненно поморщилась Алу. – Это – да. Но в этом чудесном отрывочке ничего не сказано о том, что Аласаис раз за разом выжимала себя, как лимон, чтобы очередной Избранный мог прополоскать себе горлышко и не кашлянул лишний раз! – Её голос почти сорвался на крик. – Извини, извини, я злобная старая кошка… Но уж какая есть.

– Ты говорила про Аласаис.

– Да. Аласаис не насиловала свою природу. Она не пыталась заставить себя любить всех, кто оказывался с ней рядом. Она говорила существам – да, многие тебя не любят, я тоже могу тебя не любить, но в Бесконечном обязательно найдутся те, кто полюбит. Как бы я ни относилась к тебе, это не должно отнимать у тебя право быть собой.

– А разве мы, танаи, делаем не то же самое?

– Нет. Всё это очень близко, но наши побуждения и… методы воздействия несколько иные. Для вас важнее всего гармония в Бесконечном, в любви к нему вы, я имею в виду танаев-жрецов, доходите до полного самоотречения и находите в этом источник наслаждения, нам, алаям, увы, недоступный. Я без иронии говорю, Ирсон. Без малейшей. В каждом существе вы в первую очередь видите частицу своего обожаемого Бесконечного, и потому все существа в ваших глазах в равной степени достойны любви и помощи. И вы любите их искренне и глубоко и с радостью помогаете им преодолеть жизненные невзгоды.