Кира Айсберг - Седьмой мир

Потом Оле стало казаться, что все это ей и в самом деле просто привиделось. Конечно, Христина заметила бы демона, почувствовала бы его, если бы он был здесь.

«И чего только не привидится! Нужно все-таки спать по ночам, а не дни рождения отмечать», – тут же, словно мозг ждал этих мыслей, Олю охватило сонное состояние или все же прикосновение Христины оказалось магическим, но она ненадолго уснула. Ей даже что-то приснилось. Что-то сумбурное, непонятное и тяжелое, но проснувшись, она сразу все забыла.

Христина с Ольгой вышли из вагона на небольшой станции. Похоже, на этой станции никто больше не вышел. На перроне было совсем пусто. Станция казалась заброшенной и неухоженной. В конце перрона одиноко стояла будка с большими буквами «к сса», первая буква «а» отвалилась, наверное, уже давно, и на ее месте металл совсем проржавел. Все окна в будочке были наглухо закрыты железными листами. Похоже, здесь очень давно не продавали билеты.

Как-то по-особому пахло травой, какими-то полевыми цветами. Воздух, казалось, можно потрогать, он медленно колыхался и растекался, словно пар над кастрюлей кипящей воды. Оля повесила свою дорожную сумку на плечо, она была достаточно тяжелой и изрядно давила. Пожалев, что у сумки нет колесиков, она вздохнула и медленно зашагала, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь заклинание, которое помогло бы ей облегчить ношу.

Христина уже ушла чуть вперед. Шаги ее были легкими и плавными. Оля не видела ее лица, но знала, что нефилим улыбается. У Христины не было ноши, кроме небольшой черной дамской сумочки на длинном кожаном ремне. Однажды Оля поинтересовалась у нее, почему та носит с собой только эту сумочку. На что наставница ответила, что она сшита из кожи какого-то редкого животного, кожа которого впитывает магию как губка. За это ее свойство несчастное животное истреблено колдунами и ведьмами еще в III веке. Оля не запомнила, как называли несчастное животное, но зато хорошо помнила, какие чары были наложены на эту сумочку. «Магия притяжения» как бы приклеивала вещь к ее владельцу. Такую вещь невозможно забыть или потерять, её так же нельзя украсть. Еще на сумочке были чары «фараона», охранная магия, которая защищала лучше, чем замки сейфа банка. Такая магия позволяла открыть сумочку только ее законному владельцу, то есть только самой Христине.

Еще эта сумочка обладала редкой способностью вмещать в себя предметы намного больше и объемнее, чем она сама. Магия опасная и поэтому почти забытая. Заклинание «схрон» не использовалось уже много столетий. Заклинание не расширяло сумочку изнутри, не делало предметы меньше, чтобы они туда уместились. Заклинание «схрон» переносило предметы в тайное защищенное магией место, которое находилось в другом мире. Как правило, это был необитаемый мир. Заклинание творилось одновременно двумя магами. Нужно обязательно подобрать мир с точно таким же течением времени, как и на Земле. Это значило, что если в нашем мире прошла минута, в том, в другом мире тоже должна была пройти минута – ровно шестьдесят секунд и ни секундой больше или меньше. «Песчинка к песчинке», так прозвали эту магию странники. Если слова будут произнесены не синхронно, произойдет сдвиг, грань между мирами не даст образоваться соединению миров, пусть даже это совсем маленькое соединение, и тогда она может засосать мага в межпространство. Вместимость сумочки Христины была большой, целый кубический метр чужого мира. Максимум, на что способно заклинание «схрон».

И еще одной особой способностью обладала сумочка Христины: какой бы магический предмет в нее ни положили, сумочка не излучала и не пропускала магию. Она делала предмет невидимым для любых поисковых чар. Оля не знала, видит ли сама Христина магию сумочки, но теперь ей захотелось посмотреть на нее при помощи своего нового зеркала, может, удастся увидеть хоть немного магии.

Рождённая нефилимом: полуангелом – получеловеком, Христина обладала настоящей врожденной силой и могла гораздо больше, чем обычный человек. Она была полукровкой, такое обозначение давалось нефилимам в древних книгах. Такое отношение людей огорчало нефилимов, но они никогда не спорили. Полукровки были несчастны и счастливы по-своему. Нефилимы не создавали семей, у них не было детей. Но из них всегда получались прекрасные учителя.

Самое большое отличие нефилимов от людей – отсутствие у них человеческой души. Когда умирает человек, его душа продолжает существовать, пусть и не в этом мире, а в другом. У души какое-то время сохраняется память о прожитой жизни и любовь к близким людям. А нефилимы просто исчезают. Они перестают существовать в этом мире и в каком-либо другом. Сознание того, что ты обречен умереть, исчезнуть в никуда – ужасно. Как нефилимам при этом удается любить людей, помогать им, учить их? Но они это делают, честно и ответственно исполняют свой долг.

Оля внимательно изучала все о нефилимах, стараясь найти выход для Христины. И узнала, что некоторые хранители считали, что у нефилимов все же есть что-то наподобие души. И что после смерти они все же переходят в другой мир, не доступный даже странникам. Но такое предположение пока не нашло ни своего подтверждения, ни опровержения.

К монастырю вышли быстро, хотя тяжелая сумка скорости Ольге не прибавляла. Дорога вела через лес и была прямой, никуда не сворачивала и не петляла. Солнце уже было в зените, и жара набрала свои обороты. Но несмотря ни на что, это была приятная, нежная и слегка парящая жара. Не та, знойная, что обитает в больших городах, где раскаленный асфальт проминается под ногами, а женские каблучки застревают, прилипая к нему. Здесь не было машин с их выхлопами, и не было человеческой толкотни и суеты, к которой Оля так привыкла. Казалось, время замерло, его никто не торопил, ему словно некуда было спешить.

Дорога закончилась, как только дошла до поля, словно уткнулась в невидимое препятствие. Монастырь святой Екатерины стоял посередине, будто поле охраняло его.

Монастырь был белокаменный, он величественно сверкал на солнце, словно возведен не из камня, а из больших соляных кирпичей. Прихожанам, на время останавливающимся в монастыре, выделяли небольшой домик из красного кирпича. Пристроенный к основному белокаменному зданию, он казался темным пятном на белоснежном фоне.

Монастырь имел две белокаменных башни и одну звонницу с золотым куполом.

Забора не было, наверное, поле, окружавшее монастырь, выполняло его защитную функцию.

Защитное поле было алым из-за цветущих на нем маков. Они словно дышали, нежно покачиваясь на чуть ощутимом ветру.

Оля накинула магию «ока» на глаза и увидела то, что и ожидала увидеть. Земля перед монастырем сияла защитой. Вернее, она горела белым холодным огнем. Святая земля. Не освященная, а именно – святая. На этой земле когда-то проливалась кровь, много крови. Поле брани, поле битвы, поле смерти. В земле осталось много погибших, очень много. Такая защита называется «тьма». Тьма – это тысяча, так учат детей в первом классе. Не менее тысячи человек должны отдать свои жизни, чтобы защита стала такой сильной, а еще нужен белый маг. Он должен сразу, пока земля не просохла от крови, наложить заклинание, тогда «тьма» станет настоящей защитой.