Ренат Газизов - Обещание

© Ренат Газизов, 2015

© Виктор Миллер Гауса, иллюстрации, 2015

Редактор Ренат Газизов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

В основе каждого рассказа в этом сборнике лежит мой сон, в той или иной мере дополненный художественным вымыслом. Из своих путешествий в страну Морфея я каждый раз приношу что-то особенное: яркий образ, невероятное ощущение, необычные эмоции.

Сила этих впечатлений настолько велика и реальна, что я не удивлюсь, если однажды с кем-то и где-то произойдет что-нибудь из того, о чем вы прочитаете в «Обещании».

Может быть, с вами?

Я сидел в коридоре больницы и нервно смотрел по сторонам. Не люблю я эти заведения… А кто любит, спросите вы? Особенно, если это хирургическое отделение. Особенно, если это не красивая чистая и белая больница из сериалов и голливудских фильмов, и даже не центральная клиника столичных городов или районных центров, а маленькое грязное страшное недоразумение, на котором, видимо, лишь из чисто муниципально-юридических соображений висит вывеска «Больница».

Ко всему прочему снаружи стояла отвратная погода – противный осенний дождь, хотя на дворе июнь месяц, четвертое число. Вокруг сновали толстые и злые медсестры, по стенам еле-еле передвигались всеми забытые бабушки и дедушки с травмами разного рода и бинтами, которые волочились за хозяевами по полу, угрожая попасть тебе под ноги. Может быть, закурить? Так я же не курю. Нахожусь не в своей тарелке…

Приходилось ли вам когда-нибудь слышать, как человек кричит от боли на операционном столе, как выкрикивает совершенно уж нечленораздельные звуки и несуществующие слова? Анестезия не действует потому, что этот человек уже возвышается над любой анестезией в мире. Еще несколько часов назад этому человеку было хорошо-прехорошо, сознание впускало в себя подсознание, личности смешивались и замещались, а реальность ускользала от всех пяти чувств разом.

Такое бывает от сильных психотропных препаратов, особенно серьезных опиатов и наркотических синтетиков нового поколения. Известны симптомы, методы воздействия на организм веществ подобного уровня, равно как и последствия. Достать такую дурь в этом городке сложно, но можно. А при чрезмерном употреблении? Смерть естественно, летальный исход… Все сходится, только вот такого необъяснимого ужаса, что сейчас творится внутри тела пациента, не видел еще никто на этой планете.

Я пытаюсь закрыть уши руками, запихиваю пальцы в ушные раковины, но все равно продолжаю слышать ее… Теперь совсем не важно, как мы познакомились с Алисой. Почему, когда и где пересекались – это все в прошлом осталось. Близки мы не были, просто у ее престарелой матери в момент кризиса не нашлось более подходящей кандидатуры для сопровождения извивающегося и бьющегося в экстазе демона по имени Алиса в больницу. Ну, для сопровождения, это я еще мягко сказал!

На самом деле даже двум парням-санитарам было тяжело с ней управиться, а что делать? Они только что не били ее, хотя мне кажется, и это бы не помогло. Дело в том, что глаза у Алисы уже в тот момент были, как бы это сказать, не совсем человеческими. Нет, это не как в фильмах или мультиках – отсутствие зрачка или полностью закрашенные глаза – нет, тут было что-то другое.

Я скорее чувствовал всем своим существом, что эти две штуки у нее в голове, это уже не часть ее тела. Знаете, такое чувство бывает, когда ты стоишь в поле, глядишь на грозовые тучи вдалеке, вокруг никого нет, а ты все равно чувствуешь чье-то незримое присутствие.

В палату поспешили санитары с ремнями, те же ребята, что притащили ее сюда. Видимо, дело совсем плохо. Я встал со скамейки и стал нервно прохаживаться взад-вперед, подумывая о сигарете. А вдруг поможет? Отчего-то же во всех фильмах и книгах люди тянутся к этим тонким палочкам из табака и бумаги. Нервничал больше из-за предчувствия быстрой и неприятной развязки всего этого сюжета. Я знал, что Алиса уже не вытянет…

Внутри росло беспокойство, что на этом странные вещи не перестанут происходить. Глаза ее нечеловеческие, приступы эти. Ведь, по сути, не одна же она приняла и раздобыла эту дрянь. Значит, скоро могут произойти аналогичные случаи. Не успел прочитать агитплакат на тему вреда алкоголя, как крики на секунду затихли, а из палаты в буквальном смысле слова вывалился хирург.

Он прислонился к стене, утирая салфеткой мокрый лоб, и стал доставать сигареты. Я уж хотел, было, сказать, что же вы здесь курите, прямо в коридоре, но сдержался, рассмотрев его лицо. Отчаяние, страх, беспомощность.

Показалось, что если этот крепкий пятидесятилетний мужик с массивным носом и тонкими бровями проведет еще некоторое время наедине с пациенткой, его глаза остекленеют.

– Можно мне тоже?

– Валяй, бери… – Он выпустил тонкую струйку пополам с усталым выдохом.

– Ну что там с ней?

– Даже не знаю, что тебе сказать, парень. Ты же сам все слышал. Люди так не кричат…

– …

– Вот и я ничего не мог сказать, когда зрачки у нее стали по 5 рублей. По всем законам человеческой анатомии, на месте ее глаз должны сейчас зиять две большие черные, твою мать, дыры! А что вижу я?! Какие-то чертовы еще лучи, светится все…

– Что за хрень?

– Вот и я думаю. Сам колю ей уже какой кубик анестезии, ребята вяжут ей руки, а она все вращает своими этими… зенками! Во все стороны!

Я затягиваюсь в третий раз, и пульс понемногу ослабевает. Доктор тоже начинает успокаиваться.

– Андрей Сергеевич, а можно мне посмотреть на нее?

– А не боишься, что крыша уедет? Знаешь, я и в Афгане побегал, по кишлакам ребят наших вытаскивал, и в Чечне всякого насмотрелся, но такой херни не видел никогда! – Лоб врача снова покрылся испариной.

Я стоял на месте, но все внутри ходило ходуном. Проклятая сигарета тряслась в пальцах, оцепенение бывалого человека передавалось ко мне от хирурга, как ток по проводам. Ощущение, что кто-то смотрит за тобой, вернулось. Мне показалось, в воздухе появились небольшие вибрации, как гул от пчелиного роя.

Видимо, Андрей Сергеевич тоже это почувствовал:

– Ты хоть раз в кишках живого человека ковырялся, выискивая осколок фугаса? Когда он корчится и стонет, умоляя убить его! А ты ищешь-ищешь, вытаскиваешь эту железку, и убеждаешь его держаться, еще хотя бы чуть-чуть… – Он сощурил глаза, вспоминая прошлое. – Понимаешь, а тут… Она не умоляет, она не просит… Но я вижу, что ей это нравится… Ей нравится, когда я делаю ей больно.