Игорь Афонский - Коллаж Осколков (сборник)

Самое печальное, что он всех видит, и его видят, но каждый человек как-то по-своему. И видят его в образе определенного человека, поэтому данному виденью следует как-то соответствовать своим поведением. Исходя из всего происходящего, ему придётся постараться, ведь мало ли что может случиться. Следующим правилом было соблюдать равновесие некой своей силы, тогда он сможет быстро перемещаться. Это, если он все сделает правильно, иначе ему придется ходить, как обычному смертному, или ещё хуже. Что может быть хуже, он пока не представлял себе. Но если долго не ошибаться, то любая стена – не препятствие, и расстояние – не преграда. Поэтому не важно, какой это город. В другое место мира он бы все равно никогда не попал. Вы можете спросить, – что он видел в раю? Рай он почти не видел, даже не уверен, что был там. То каменное, пустое место раем назвать было сложно, по крайней мере, именно там ему предложили сделать выбор.

С одной стороны серая стена, собранная из грубых, шершавых блоков. Она уходила высоко в поднебесье. Снизу – настоящий гранитный пол, рядом с ним – обычный деревянный стул. Остальные стороны были как – то ограниченны в изображении. Где-то висела фиолетовая плесень, всюду капала вода. Ничего хорошего это место ему не напоминало. Унылое и серое, спрятанное от солнца и неба. С другой стороны нагромождение полок и старых предметов, покрытых пыльными покрывалами. Всё это тоже терялось вверху, и давило только своим присутствием. Он помнил, как требовательный, пожилой мужчина, почти старик, тихо повторял, что «главное – это сделать всё правильно!» Вот, если бы Боря был прилежным католиком, тогда он бы, наверное, знал все правила, а так, помнит всё, с пятое на десятое. Ну, десять заповедей он знал точно: «Не убий! Не прелюбодействуй! Не возжелай жены ближнего своего! … И так далее» Пора было идти, или лететь. Он, очевидно, задумался, и чего – то не заметил. Огляделся. Рядом столпилось много водителей, машины которых встали колом на проезжей части. Оказывается, что это он, своим появлением создал вокруг себя настоящую пробку. Они все дружно вышли из своих машин, и громко между собой обсуждали этот случай.

Да, люди видят его таким, каким хотят его видеть. На перекрестке, прямо на проезжей части, все видели грязно одетого бомжа, который пошёл отлить, и спокойно шарил рукой по своей ширинке. Это Боря пытался увидеть, что у него там, потому что, к великому своему ужасу, не ощутил себя ни мужчиной, ни женщиной. А, впрочем, важно ли это было в данный момент?

Он поспешно и неуклюже отошел к соседнему дому. Вернее, его туда отнесло, словно ветром. Пробка автомобилей мгновенно рассосалась. Про него просто все забыли. В тени дерева на корточках сидела немного обкуренная девушка – панк, она его видела совершенно иначе. Её старые протертые до дыр джинсы были стянуты ржавыми гитарными струнами. Рядом валялся порванный рюкзак. Зачем она так одевается? Это не объяснимо. Он для неё был, как высокий викинг, с чудовищными татуировками, с огромной бородой и целым рядом вставленных металлических зубов и скобок. Боря ей хищно, пьяно улыбался, а она, казалось, улыбнулась ему в ответ. Ничего этого сам Боря не понял, он пока не привык к своему меняющемуся имиджу, и вообще к этому этапу своей полу жизни.

Следовало торопиться, но его опять потянуло куда – то. Это ещё одна особенность, некоторые люди его могут притягивать. Вот на скамейке сидит милая старушка. Она признала в нём свою соседку, имя которой уже не помнила. И называла его то Матильдой, то Мартой. Теперь она ухватила его за рукав, и готова была рассказать последние новости, которые произошли за эти двадцать лет после их разлуки. Боре это оказалось невмоготу, но он чувствовал, что та находится на грани, и ей следует выговориться. Поэтому он сначала не торопит ей, слушает, но потом просто целует её в дряблую щёку, и уходит. Та замерла. А ведь она ещё не рассказала о своих удивительных снах, которые её часто преследуют.

– И запах, откуда я знаю этот запах?

Первое имя. Лаура. Первая была девушка. Это красивая высокая молодая женщина, её родители давно переехали в Америку из Мексики. Теперь она сама гражданка этой страны. Много училась, где-то работала. Информация приходила сплошным потоком из ниоткуда, она была почти не нужна Боре, это были лишние факты из чужой жизни, он даже не хотел их знать. Теперь он просто знает их, и все. Понятно, что он пока не научился всем этим управлять. Сейчас она не уверена в себе, от неё недавно ушел парень. Теперь она находится на грани истерики. Он нашёл её высоко, на крыше жилого здания. Как нашел? Словно мог видеть сквозь стену, сквозь ряд стен только её смутный силуэт, остальное только отвлекало. Дальше он торопился, пришлось постараться, чтобы туда попасть.

Он осторожно приблизился, очевидно, нужно дать ей привыкнуть к нему. Но она видит в нём не мужчину, а женщину, которая смогла с ней заговорить. Там же они и сели, чтобы всё обсудить. Сначала говорили о ней, потом об этом парне. Она бы ещё долго говорила о себе, если бы это не случилось. Сам Боря больше молчал, он должен был догадаться обо всем, но не сразу. Он долго не мог сосредоточиться. Где-то в её глазах видел свое отражение, и это его пугало. Внезапно девушка прильнула к нему, обняла за талию, и горячо поцеловала. Он почувствовал запах её тугих волос, яркую теплоту кожи, соленость слез, пыльную грязь, оставшуюся от помады и, ещё что – то. Это «что – то» разбивалось на его открытых участках кожи в частицы, в молекулы, потом в атомы. Энергия и тепло ломали все видимые сочетания остальных предметов. Потоки смазанно сматывались в живую струю, потом рассекались на отдельные участки, светились, издавали свой неповторимый звук, который давил на его уши, где-то отдавал болью глубоко внизу, в районе диафрагмы, если она у него была. А еще это был некий общий тягучий дискомфорт, куда он стал оседать, медленно падать. Все это бессмысленно, многоцветно и бесконечно вращалось рядом, пока он пытался овладеть собой. Он был словно в тумане, ему хотелось еще и ещё повторить каждый миг их соприкосновения. Оказывается, что он мог что-то чувствовать, и это ему порядком понравилось, оно, словно заполняло его до самого края, раскачивало, убаюкивало, и выплескивалось наружу. Некоторое время они были вместе, потом девица ушла, словно ускользнула в темноту. «Теперь с ней всё будет в порядке», – подумал он. Потом он понял, что всё испортил, потому что его некоторые способности исчезли, а ему самому стало крайне неуютно, зыбко, холодно, и самое главное – это было очень тяжело. На плечи словно навалился гнёт. Обратно пришлось идти пешком. Лестница, казалось, была бесконечной. Его самого буквально шатало! Отравление избытком чувств, оно длилось очень долго, а нужное равновесие так и не настало.