Нелли Мартова - ДЫР

– Татьяна, рад познакомиться. Ваш муж нам о вас много рассказывал. Меня зовут Слава.

Слава ни капельки не врал – еще ни одного знакомства он не ждал с таким нетерпением.

– Славик, значит, – Таня окинула его таким взглядом, каким смотрят на платье в магазине – будто сразу и оценивала, и мысленно примеряла на себя. – На кой тебе ведро понадобилось, Славик?

– Для эксперимента, – коротко пояснил он и сразу перешел к делу. – Таня, вчера я подарил вашему мужу сумку. Но там осталась одна очень нужная мне вещь… Вы не видели ее? Обычная черная спортивная сумка… Ваш Стасик говорит, что вчера принес ее домой и положил возле дивана.

– Стасик принес ее домой? Стасик принес? – Таня расхохоталась, расстегивая плащ. – Ну как же, Стасик принес! Да Стасика вчера самого принесли! Приволокли, я бы сказала. И бросили вот на этом самом диване, как мешок с картошкой.

– Ты что, Танечка, да я вчера сам пришел, на своих собственных… – перебил ее Ван Гог.

– Стасик! Ты с кем споришь?

– Виноват, – он опустил голову и шмыгнул носом, будто нашкодивший первоклассник.

– А сумку вместе с ним не приносили? – спросил Слава.

– Вместе с ним принесли ядреный перегар, грязные штаны и оглушительный храп. И больше ни-че-го-шень-ки! – отрезала Татьяна.

– Вы уверены? – Слава отчаянно не хотел верить ее словам.

– Так же как и в том, что на моей голове – шляпа, а вы тут пьете уже не первую бутылку.

– А вот и не угадала, – Ван Гог заулыбался, словно ему вручили ящик водки.

– Это он его приволок? – Слава ткнул пальцем в Лошарика, который все еще увлеченно сражался с блоком питания.

– Этот? От него дождешься, пожалуй… Ах ты, говнюк мелкий, положи сейчас же на место салфетку!

Лошарик встал, послушно стянул «воротничок» и тут же попытался пристроить его на шею Тане.

– Танька, тебе идет! Выглядишь, как француженка. Марсельеза какая-нибудь.

– Алонз анфан де ла патрииии… – с готовностью запела Таня во всю мощь своего голоса, да так рьяно, будто только что взошла на баррикады. Слава поморщился и потер уши, Таня умолкла, приобняла панка и смачно чмокнула его в небритую щеку.

Лошарик в своем комплименте почти не погрешил против истины. Некоторая разухабистость Татьяны, которая, не стесняя себя в выражениях, всех вокруг именовала не иначе как «говнюками» и «засранцами», что в зависимости от интонации означало либо «вот гад», либо «ах ты, мой миленький», удивительным образом сочеталась с элегантностью ее образа. Не каждая женщина столь внушительной комплекции умеет подобрать одежду и украшения так, чтобы смотреться дамой, а не теткой.

– Так кто вчера Стасика привел? – спросил Слава. – Таня, вы его знаете?

– Конечно, знаю, – ответила Таня, усаживаясь на диван и ставя на столик еще одну стопку. – Я всех его дружков-алкашей знаю! Замерзла, как собака, ветер на улице. Давайте, что ли, тяпнем. Стасик, наливай!

– А наливает у нас сегодня только Слава. Славик, ну давай уже, а? – Ван Гог сложил руки на груди в просительном жесте.

– Сначала расскажите, кто вчера привел домой вашего мужа, и где его найти, – уперся Слава.

– Его Профессор притащил.

– Парень, ты знаешь этого Профессора? – Слава повернулся к Лошарику.

– Ха, – рассмеялся тот. – Так ты и его тоже не помнишь? Мы же вчера вместе бухали.

– Чего же ты сразу не сказал! – возмутился Слава.

– А ты не спрашивал, – пожал плечами Лошарик.

Слава крепко выругался и с трудом сдержал желание схватить панка за шкварник и как следует потрясти. Впрочем, вряд ли бы ему это удалось – парень был выше его на голову и заметно шире в плечах.

– Кто еще с нами пил вчера? Отделение городской больницы? Малый оркестр филармонии? Бригада локомотивного депо? Лучше сразу говори.

– Это была бы классная попойка, чувак! – миролюбиво ответил панк. – Знаешь, что такое Попойка с большой буквы?

– Кто еще с нами пил вчера? – Слава терпеливо повторил вопрос, но рука сама собой сжалась в кулак.

– Увы, вчера все было гораздо скромнее. Вот мы с тобой и Ван Гог, а Профессор уже под конец пришел.

– Значит, после Лошарика ты пошел в гости к Профессору? – повернулся он к Ван Гогу.

– Точно, пошел! Он меня пригласил обсудить эвристические алгоритмы. Я ведь культурный человек, в науке разбираюсь.

– А какого черта ты до сих пор молчал? – взревел Слава.

– Ну, Славик, я только сейчас вспомнил.

– И про хренистические алгоритмы только сейчас вспомнил?! Где он живет? – Слава повернулся к Лошарику и, не дожидаясь ответа, скомандовал. – Пошли отсюда, навестим Профессора.

– Подожди, – Ван Гог вцепился ему в руку. – Танечка, беги на кухню, принеси все кружки, какие только есть!

– Ведра вам, что ли, мало? Для экспериментов, – хохотнула Таня.

– Некогда объяснять, просто неси кружки.

– Только из-за твоего уха, – Слава бросил на Ван Гога такой взгляд, что тот поспешно отпустил славину руку и залез на диван, поджав под себя ноги.

Хозяева гостей провожать не стали. Прихожую освещала тусклая голая лампочка – пластмассовый кружок вокруг цоколя намекал, что когда-то здесь был плафон, но так давно разбился, что все о нем забыли. Лошарик сунул ноги в раздолбанные ботинки – вполне подходящие, чтобы в них чапать, – беззастенчиво стянул с вешалки красный дамский шарфик, обернул вокруг шеи и пояснил:

– Раз уж мы собрались присоединиться к научному сообществу, надо выглядеть соответствующе. Да не смотри так, потом верну.

Вертясь перед зеркалом с шарфиком, парень задел рукой лампочку, и та закачалась, отбрасывая на выцветшие полосатые обои неровные тени. Из комнаты доносилось хихиканье, потом Слава услышал, как Стасик и Таня чокнулись кружками и дружно захрустели огурцами.

– Танечка, а давай мою любимую?

И в ответ ему неожиданно звонким девичьим голосом полилось:

– Ой, то не вечер, да не вечер… Мне малым-мало спалось, ой, да во сне привиделось…

Слава глубоко вздохнул. Пальцы безотчетно сжались, пряча желание нащупать знакомое – мягкое, теплое, податливое. Гуля тоже всегда выбирала эту песню, когда он просил ее спеть что-нибудь русское. Разом навалилась усталость, он прислонился к стене. Казалось, что последняя опрокинутая рюмка застряла в горле, и теперь там плещется обжигающая жидкость, разъедая грань между явью и сном…

– Ох, пропадет, – доносилось из комнаты пение, – твоя буйна голова…

– Чувак, ты чего завис? Мы идем или тут еще потусуемся? – Лошарик хлопнул его по плечу.

«Сумка!» – очнулся Слава. Потряс головой, решительно открыл дверь.

– Что за Профессор? Расскажи мне про него, – потребовал Слава у Лошарика, когда они вышли из подъезда.

– Очень серьезный чувак. Люблю его донимать, – ответил панк. – Я бы даже новую профессию изобрел – скрытые диверсии устраивать. Против таких, как он. Вот приходит он, весь такой чинный и благодарный, к себе в универ на лекцию, а тут у него из профессорского портфеля «Секс Пистолз» как заиграет!