Дмитрий Чарков - Провожая Люцеру в рай

«Ладно, – решил Артём, – пусть провайдер сам сообразит, что делать с этой выручкой». В сообщении он написал:

«Обнулите счет без моего участия».

А в ответ получил:

«Ваш баланс в LiveD пополнен на равнозначную сумму».

Он непроизвольно присвистнул – больше десятки в «зелёных» по текущему курсу! Но тут же одёрнул себя: теперь ведь получается, что он эти деньги уныкал у Бориса Сергеевича?

Хотя, если взглянуть на ситуацию с другой стороны и вникнуть в её суть, то выходит, что уныкал-то не Артём Ничастных, а некий LiveD, дохлый мертвяк – вот и ищи-свищи его. Баланс Ничастных просто пополнился на крупную сумму, а благодетель-«пополнитель» наверняка отыграл себе проценты за прокрутку дензнаков. Но, блин, мама дорогая – прокрутить шестьсот шестьдесят косых за одну минуту…!

Не успел Артём пережить это потрясение, как в зал вернулись девушки. Его телефон лежал на столике, и Вероника, поравнявшись, бросила на него случайный взгляд:

– Какой гламур, боже, ничего подобного никогда не видела, можно взглянуть? – она протянула руку, глядя ему прямо в глаза, ничуть не сомневаясь в ответном жесте.

Пока Алеся усаживалась за столик, Артём, погружаясь в бездонный омут карих глаз Вероники, в очередной раз овеянный её обаянием и чем-то ещё, машинально взял трубку и подал ей, коснувшись ненароком её пальцев. Он не испытывал ранее более волнующего ощущения, чем это мимолетное прикосновение, пронизавшее его, словно током, от макушки до пят. На спине и руках он почувствовал мурашки и понял, что краснеет.

Но девушки были заняты не им в этот момент.

– Надо же, у него и название зеркально отражается, такие буквочки объемные! Свет, ты видела? – и Вероника нагнулась к ней, случайно ли, намеренно ли, давая возможность Артёму оценить тот факт, что она была без лифчика, но он заставил себя скромно отвести глаза, подумав, однако, про себя: «Тоже мне, Атос-Портос-и-Арамис хренов!»

В верхнем правом углу на дисплее его нового гаджета имя провайдера медленно и плавно менялось, отображаясь зеркально в горизонтальной плоскости, слева направо, мерцая в трёхмерной графике рыжими отблесками якобы адского пламени. Каждый поворот брэнда теперь позволял прочитать слово как в традиционном порядке, так и в обратном:

LiveD – DeviL – LiveD – DeviL

«Lived devil» или «Devil lived» – это сочетание можно было переводить и трактовать совсем неоднозначно.

Вдруг картинка ожила, будто кто-то снял с паузы видеоролик: девушка на экране медленно подняла голову, не размыкая ладоней, вознесла руки вверх и развела их над головой, как бы приветствуя публику. Только в тот миг, когда лицо её было прикрыто от зрителей, весь облик неожиданно для всех изменился: вместо синеглазой брюнетки теперь на них смотрела черноглазая блондинка, и это была, без сомнения, Вероника. Кипящая лава стала медленно оседать, обнажая её бёдра и длинные стройные ноги. Уровень уже коснулся колен, когда настоящая Вероника во плоти вскрикнула с нервным смешком:

– Ой, дальше не надо! – и бурлящий огнём омут тут же замер. На дисплее чёртового телефона.

В их тесном кругу воцарилось гробовое молчание.

Наконец, Алеся произнесла с сарказмом:

– Фигура-то твоя?

Вероника в очевидном изумлении переводила глаза с Артёма обратно на экран, пытаясь уразуметь, кто же из них тут был иллюзионистом.

– Как… откуда… ты… это…

Артём находился в полной прострации, но бессознательно понимал, что, если сейчас же не объяснит произошедшее, его просто порвут две разгневанные тигрицы, на глазах у Буранова и официанта, невозмутимо расставлявшего приборы на их столике: они и не заметили, как тот тихо подошел сзади с блюдами.

Какой-то необъяснимый импульс вдруг подстегнул Тёму взять у Вероники телефон, навести камеру на его Лесю и сделать снимок. Девушки заворожено смотрели на его манипуляции, и он торжественно показал им картинку на дисплее: теперь изображена была Алеся, и рыже-огненная кипящая масса доходила ей до пышной груди, скромно скрывая нижнюю часть округлостей.

– А-а… Свет, ты тоже… нормальненько так получилась, – прокомментировала Вероника.

– Это функция… новая, – сдавленным голосом произнес Артём, обретая постепенно некоторую уверенность, – я еще не до конца изучил… э-э… инструкцию, но, честное слово, Вероника, я не подозревал, что она была включена и… что ты в неё попадешь: я буквально недавно сфоткал вас за столом… вот… посмотри… он вполне приличный… я не мог предположить, что такая обработка… Видимо, в аппарате установлен софт, который… так вот… считывая фотки, переводит их в трёхмерку и анимирует. Клёва, да?

Вероника окинула его долгим изучающим взглядом и ответила:

– Ну, да, наверно.

Помолчав немного, добавила:

– Ладно, Несчастный, забавная у тебя мобила. А нашу фотку с Борисом, кстати, удали. Да и анимашку с неё тоже, если сохранилась, – добавила она, помахала им рукой и направилась к своему столику.

Артём выдохнул и пробормотал, сунув руки в карманы:

– Глупо получилось. Цветик, честное слово, я не ожидал, что она вдруг разденется… там… в телефоне… так… прилюдно. Блин! Дёрнуло ж выложить трубку на стол.

– Вот именно! Хвастаться меньше надо, целее будешь. – Алеся была настроена, однако, вполне миролюбиво. – Ну-с, что тут у нас на перекусить?

Тему сняли, и Артём ещё раз выдохнул с облегчением. Между тем, зал постепенно заполнялся новыми посетителями. Очевидно, что новыми они были для Алеси с Артёмом, а многие между собой были хорошо знакомы, и некоторые подходили к Веронике с Борисом поприветствовать завсегдатаев, обмениваясь рукопожатиями. Жизнь в этом заведении существенно отличалась от той, что оставалась за окном: другие реалии, и в воздухе царила атмосфера непринужденного благополучия и комфорта. Так и формируется элита, подумал с долей горечи Артём, ковыряя вилкой в морепродуктах под оливковым маслом. Трудно было представить, что когда-то – не так давно, в общем-то – приличные заведения в стране заполнялись исключительно неприличной братвой в возрасте от шестнадцати лет до двадцати-с-небольшим, и отовсюду неслась характерная речь, а со сцены в основном пели шансон. И где они теперь, те бравые воротилы жизни? Кого отстрелили, кто сам сошел, кто легализовался и вырос – но последних гораздо меньше: естественный отбор предполагает определенные лимиты на особей, заполучивших всё, сполна и сразу.

Артём стал ощущать себя несколько неловко, когда на него бросали мимоходом беглые взгляды господа и дамы, зашедшие сюда по привычке, просто поужинать. Очередной «мажор», ха.

В дальнем углу зала ненавязчиво играл маэстро за белым роялем, и мало кто из посетителей знал, что он исполнял анданте из концерта Моцарта «Для фортепиано №25 до-мажор». Да и незачем, наверно, им это было знать; но насколько себя увереннее чувствовала Алеся, слушая эту музыку и мысленно пробегая пальцами знакомые ноты, рожденные гением более двухсот лет назад.