Дмитрий Чарков - Провожая Люцеру в рай

Она, конечно же, замечала взгляды молодого человека, которыми он одаривал её время от времени. Но Ничастных – как раз парнишка для такой, как Домина, толстушки-веселушки, без особых притязаний; для неё и Артёмовская колымага на колёсах – средство передвижения. Веронике средства для передвижения, как такового, не требовалось.

– Вероника, я не увидела отчета по клиентам Ничастных в Таиланд, – занудил голос директора по внутренней связи

– Сейчас уточню, Наталья Викторовна. Насколько я знаю, Артём его подготовил. Он не на месте, вышел, но я посмотрю.

– Я жду.

В холле было свежо и солнечно, на мраморном полу отчетливо виднелись разводы после влажной уборки. Кабинет директора и бухгалтерия располагались отдельно в этом же крыле, а «курилка» в другой стороне. Артём должен был находиться там – где ж ещё ему быть-то?

Но ещё издали она увидела, что на подоконнике лежала кем-то оставленная пустая пачка от сигарет, на полу пепел, в импровизированной пепельнице скрючилась пара окурков, но Артёма среди этого импровизированного хаоса не было. Она отыскала в справочнике своего мобильника его номер и нажала на вызов.

2

Алеся стояла под теплым потоком душа. Настроения не было. Ссора с Тёмой, такая глупая и совершенно никому ненужная, выбила её из обычного благодушного состояния. И как раз во время отпуска, да еще в тот период, когда родители Артёма собрались к сезонному переезду на свою дачу, и появлялась возможность пожить целых пять месяцев, как самостоятельная семья. Ну, или, по крайней мере, попробовать пройти через этот опыт.

Молодая самостоятельная – и самодостаточная! – семья.

Её родители смотрели на мир, слава богу, реально, и перспектива того, что их дочь когда-то должна всё-таки выйти замуж и родить им внуков, только приветствовалась. Одна из теорий современного выживания гласила, что без предварительного опробования семейной жизни на практике трудно определить, во что эта семейная жизнь может вылиться через три-пять-семь лет. Маму, впрочем, несколько смущал такой прагматичный подход дочери: а любовь, а страсть, как же быть с этим? Но она тут же сама для себя и отвечала – всё это, безусловно, важно и значимо, но, к сожалению, преходяще и уходяще, в этом и разница между всеми любимыми-прелюбимыми в юности и одним единственным-неповторимым, который на всю жизнь. Спешить с этим не всегда оправдано. Но и затягивать тоже не стоит.

Однако Алеся подозревала, что родители по прошествии года её активного общения с молодым человеком так и не научились воспринимать Артёма в качестве потенциального зятя, да и сама она тоже не имела в душе ярко выраженного стремления взять вот и выйти за него замуж. Не то чтобы он предлагал, впрочем…

С ним она чувствовала себя вполне комфортно: он мог поддержать любой разговор и имел мнение по большинству явлений окружающего мира; он нравился её подругам, что тоже порой приятно щекотало где-то внутри; он имел образование, стабильно работал и что-о зарабатывал. Но, вместе с тем, его неопределённость по жизни, регулярные переходы от высоких амбиций к полной апатии не давали ей никаких гарантий стабильного будущего. Подспудно она понимала, что в его случае «амбиции» могли подменяться элементарным тщеславием не до конца сформировавшегося в профессиональном плане мужчины, требующего к себе чисто женского внимания – она старалась сглаживать многие перекосы в отношениях, по мере возможностей, но…

Ещё эта дурацкая ссора.

В тот вечер они праздновали день рождения его ближайшего друга Ромы Никитина: поужинали в кафешке, выпили «по капельке» и всей компанией отправились в какое-то увеселительное заведение. Там уже мальчики за бильярд, девочки на танцпол, где публика патетично расходовала свои калории и якобы выбрасывала в астрал накопившиеся эмоции. Они с Танькой томно двигались в полумраке, уплывая с чиллаут, посреди прочих тел под пульсирующими софитами, являя собой частицу коллективного бессознательного в потоке общего энергетического единения. Процедура длилась минут двадцать, потом появился Артём и показал жестом:

– Пойдём!

– Давай тут!

– Там прохладнее!

– А здесь горячее!

Тёма махнул рукой и растаял в движущейся массе. Она не придала тогда этому большого значения, как и не обратила внимания на высокого паренька, двигающегося в общей массе где-то поблизости. Позже, в хмурой ретроспективе, Алеся осознала, что это его бритая голова время от времени маячила где-то рядом, зачастую и прямо за ней, когда она в какие-то моменты замечала это, медленно вращаясь на месте. Через некоторое время после ухода Тёмы она почувствовала, что её стали настойчиво прижимать сзади к себе за плечи клещеобразные руки, которые были заодно, по всей вероятности, с той самой бритой башкой, мелькавшей то и дело позади неё. Мгновением позже ей дали настойчиво понять, что у всего этого набора еще есть тело и… другие его части.

Вначале у неё возникла внутренняя паника.

Затем мысленное «спокойно, дорогая» самым неожиданным образом спровоцировало Алесю на ответный манёвр: она резко обернулась, буквально уткнувшись носом во влажные и пахучие жидкие волосики на щуплой груди, белевшей из-под растрепанной рубашки. Обладатель всего этого, изрядно вспотевшего, реквизита от неожиданности отстранился от неё, и девушка, сверкнув глазами, выскользнула с пятачка и затерялась в окружающей колышущейся массе, как незадолго перед этим и Артём. Будучи уже в безопасном удалении, она обернулась, вычислила в полумраке свои прежние координаты и увидела, что бритоголовый озадаченно озирается по сторонам, то ли в поисках её, то ли выбирая себе новую жертву. В таких тусовках это не было чем-то из ряда вон выходящим: она лично знала тёлочек, прямо-таки жаждущих, чтобы к ним подкатили вот таким незаурядным образом, но Алеся позиционировала себя несколько выше подобных эпатажей, и чувство ответственности перед собой, любимой, и Тёмой, любимым, заставляло её быть более осмотрительной и не провоцировать ненужные стычки между «мачо».

Она нашла его в бильярдном зале. Увидев её, он спросил, не отрывая взгляда от стола:

– Как твой кавалер?

– Что… что ты имеешь ввиду? – от неожиданности она оторопела. – Ты видел…? Ты видел?! И… не…?

В этот момент в зале нарисовалась раскрасневшаяся Таня.

– Леся, ты куда пропала? Пусть катают свои шары, если им катать больше нечего… – затараторила она и, взяв под руку растерянную Алесю, увлекла её по дороге в женскую комнату.

– Тут, понимаешь, урод один…

– Да тут все уроды! Посмотри на себя в зеркало, для начала, – засмеялась девушка, показывая на отражение в большом зеркале над умывальниками.