Вадим Панов - Таганский перекресток (сборник)

– Мне неприятен процесс.

– Понимаю. Что еще?

– Ты не будешь со мной спать, если я не захочу этого сама, и не будешь приказывать кому-нибудь со мной спать.

Мустафа молчал две очень глубокие затяжки. Услышав условие Заремы, он едва не задал ей ехидный вопрос, но сумел сдержаться. Опасаясь получить ответ, аналогичный предыдущему.

– То есть я потеряю возможность наказывать тебя.

– Когда ты станешь хозяином перстня, я буду слушаться тебя беспрекословно, – тихо ответила девушка. – А срывать на мне зло не надо.

– Ибрагим тебя избаловал, – буркнул Батоев.

– Не думаю, – улыбнулась Зарема. – Просто случай уж очень удобный.

– Я могу найти перстень сам.

– Не спорю. Но знаешь, что я с тобой сделаю, если перстень окажется у Абдуллы? – Девушка встала перед Мустафой на колени, положила руки ему на бедра, заглянула в глаза. Ночная сорочка вновь не скрывала ее прелестей, но Батоев не испытывал возбуждения. – Сначала я расскажу сыну Ибрагима обо всех пытках, которые знаю, и мы вместе выберем из них самую подходящую. Потом…

– Пока ты в моей власти, – мягко напомнил Мустафа.

– Я готова служить тебе, – невинно отозвалась девушка. – Разве не так?

Батоев угрюмо посмотрел на девушку. Будучи человеком умным, он уже просчитал последствия ее предложения. Никакой близости без ее согласия. А ведь тянет. Тянет, черт побери! Избивая Зарему, Мустафа мечтал о ней. Нанося удары – желал целовать. Красавица свела его с ума в момент их первой встречи. Ее улыбка, ее глаза, ее фигура… Несколько лет Батоев искал подружку, хотя бы частично похожую на Зарему, и в каждой находил изъян. Хрупкая Зарема была совершенна. И отказаться от нее теперь, узнав ее сладость? Мустафа знал, что не сможет не думать о девушке. Знал, что, согласившись на условия, станет рабом Заремы, будет униженно умолять ее о близости, будет валяться у нее в ногах, исполнять любые прихоти ради нескольких часов наслаждения.

Слабость.

Слабость, за которую ему всегда будет стыдно.

Но есть и другая сторона медали.

Власть.

Если он не сумеет заполучить перстень, то лишится всего. Потеряет положение и богатство. Зарема с удовольствием сдерет с него кожу.

И будет служить Абдулле.

И будет спать с Абдуллой.

Что лучше? Какое решение правильное?

Мустафа колебался недолго. Чувства можно убить. Жизнь дается один раз. Проклятая девка нашла верный ход, сумела воспользоваться ситуацией к своей выгоде, и впереди Батоева ожидает масса неприятных мгновений. Зато у него будет это самое «впереди».

– Я согласен с твоими условиями, – медленно произнес Мустафа. – Но чем я буду клясться?

– Если ты нарушишь хоть один пункт договора, я получаю свободу, – просто ответила Зарема.

Мог бы и не спрашивать.

Батоев раздавил окурок о стеклянную столешницу элегантного столика и принял окончательное решение.

– Согласен.

Готовить завтраки Орешкин не любил и не умел. Когда работаешь, это вроде и не нужно: наскоро оделся, выскочил из дома, одна сигарета до метро, одна сигарета от метро до офиса, и кружка кофе с каким-нибудь печеньем по приходе на работу. К чему тратить время на еду, если можно поспать лишних двадцать минут? За то время, что Димка сидел без работы, привычка сохранилась, но, разумеется, с небольшими изменениями.

Проснувшись и почистив зубы, Орешкин отправился на кухню, где включил чайник и закурил первую сигарету. Кофе в банке оставалось совсем чуть-чуть, но это не смущало – Димка знал, что в самое ближайшее время деньги у него появятся.

«Миллион!»

Или даже больше, если fOff сумеет разузнать чего-нибудь интересное. Ведь не зря же виртуальный приятель выспрашивал о скрытой в камне печати.

Димка налил в кружку кипяток, помешал кофе ложкой, но пить не стал. Вместо этого достал перстень и покрутил его перед окном, стараясь разглядеть печать. Получилось.

– А вдруг в кольце запечатан джинн?

Несколько секунд Орешкин пытался оценить свою реакцию на произнесенную фразу, прислушивался к ощущениям и вдруг понял – верит. Не на сто процентов, конечно, но верит. Уж больно загадочным казался перстень. Слишком тонкую работу надо было проделать древним мастерам, чтобы спрятать печать под камень.

– Чушь! – Голос сорвался, и Димке пришлось откашляться. – Ерунда!

«Тебе предложили миллион!»

– Ну и что?

«Какая побрякушка может стоить такие деньги?»

– Мало ли какая? Газеты надо читать! Богачи друг другу обручальные кольца по десять миллионов заказывают! – И торопливо, пока внутренний голос не успел опровергнуть и это утверждение, добавил: – Если в перстне джинн, почему старик не попросил его о помощи?

Прозвучало весьма логично.

– Вот так-то!

Орешкин был горд собой: едва ли не впервые в жизни каждое его действие казалось логичным и обдуманным.

Сейчас предстоит встреча с fOff, на которой, вполне возможно, прояснится ситуация с перстнем: что он собой представляет и откуда взялся. Эта информация позволит понять, какую именно сумму надо требовать с сына убитого старика – миллион или побольше? Или вообще искать других покупателей. Зачем связываться с бандитами, если вокруг полным-полно законопослушных коллекционеров?

Происходящее казалось Димке сбывшимся сном: он в центре многоходовой интриги! От того, насколько правильное решение он примет, зависят судьбы людей. Он холоден и рассудителен. Он…

И вдруг видение: окровавленный старик.

И предательская дрожь в коленках.

Орешкин поперхнулся кофе и несколько мгновений кусал губы, с силой сжимая ручку кружки.

– Это другая жизнь… – прошептал он себе. – Жизнь богатых и сильных. Привыкай, скоро у тебя будут деньги.

Он не стал вытирать стол. Поставил кружку в лужицу кофе, торопливо оделся, положил бесценный перстень в карман куртки и вышел из квартиры.

Первый звонок от Абдуллы раздался примерно через час после того, как присланные в квартиру Хомякова специалисты принялись за работу. Затем еще через час. Через пятьдесят минут. Через сорок. Под утро Казибеков принялся тормошить подчиненных каждые полчаса.

«Нашли?»

«Нет».

Короткие гудки.

«Нашли?»

Разговаривал с Абдуллой Исмаил, главный из тех, кто приехал к Валерию Леонидовичу. Отвечал он спокойно, по-военному кратко, но было видно, что его самого бесит отсутствие результатов. Исмаил не боялся гнева шефа, раздражение вызывала невозможность выполнить приказ. Но вида он старался не показывать. Убирал трубку в карман и возвращался к столу – наблюдать за тем, как компьютерные гении пытаются отыскать иголку в стоге сена. Точнее – человека, спрятавшегося в огромной информационной паутине. Надо отдать должное: Исмаил понимал, насколько непростую задачу поставил перед ними Абдулла. Ребятам он не угрожал, не подгонял, слюной не брызгал – просто наблюдал. Иногда курил. Выпил одну чашку чаю. Говорил только с Казибековым.