Макс Фрай - Тяжелый свет Куртейна. Желтый

– Есть такое дело, – подтвердил Тони. – За все это время вы – вторая, с кем я вот так вот случайно столкнулся во дворе. Причем первым был сам Стефан, шеф Граничной полиции; ну уж он-то, не сомневайтесь, и без моего сопровождения в кафе распрекрасно зашел бы. Просто Стефан такой человек, ему нравится некоторая избыточность, в том числе, избыточные чудесные совпадения. И он, понятно, ни в чем себе не отказывает. Как сейчас принято говорить: «потому что могу». Идемте. Чего мы стоим?

Одной рукой он продолжал придерживать Люси, другой ловко подобрал с земли свои многочисленные пакеты. Подмигнул:

– У меня офигенная интуиция, как знал, что яйца сегодня лучше не покупать.

И не давая опомниться, увлек ее за собой вглубь двора, к тому самому заветному дому, который выглядел сейчас как обычно, то есть, как всегда выглядел наяву: старый, добротный кирпичный дом, с плотно закрытыми темными окнами и полустертыми граффити на стенах. Но и вывеска из сновидений – чистая белая доска без единого слова, или хотя бы рисунка – тоже была на месте. И такой же белый фонарь над дверью, который на Люсиной памяти никогда не светил, но сейчас вдруг мелко суетливо замигал, явно обещая разгореться.

На пороге Тони отпустил ее руку. Неожиданно строгим тоном, как инструктор по какому-нибудь экстремальному спорту, сказал:

– Я сейчас войду первым. И включу свет. А вы заходите следом. Не беспокойтесь, если ничего не получится, я за вами вернусь. Но что-то мне подсказывает, что никаких проблем у вас не возникнет. Видимо, все та же самая интуиция, которая велела сегодня обойтись без яиц. Просто вам же будет лучше, если сами войдете. Я имею в виду, этот опыт придаст вам уверенности и наверняка не раз пригодится потом.

Люси не успела кивнуть, как Тони куда-то исчез. Во сне такое – обычное дело, но наяву все-таки перебор. Даже на Этой Стороне люди вот так запросто не исчезают. По крайней мере, при ней никто никогда не исчезал.

Стояла, как последняя дура у запертой двери, под мигающим фонарем, спрашивала себя: что это вообще было? И почему оно так быстро прошло? Но в это время дверь распахнулась перед ее носом, так стремительно, что Люси невольно отшатнулась. Но тут же взяла себя в руки и вошла в кафе.

Замерла на пороге, вдохнула аромат кофе, горячего хлеба, пряностей и чего-то упоительно жареного, возможно, просто картошки с амброзией или божественной сомы с луком, поди вот так сразу пойми. Недоверчиво огляделась – окна плотно зашторены, лампы пригашены, кроме них с Тони в помещении никого нет, и от столь вызывающей пустоты прежде всегда людного места в воздухе повисло что-то подозрительно похожее на саспенс, которого и в помине не было в ее сладких снах про это кафе. Ну хоть тревожная музыка не звучит, и на том спасибо. Зато у Тони приветливая улыбка до ушей, в руках тарелка и поварешка, а на плите стоит здоровенная кастрюля, и булькает столь прельстительно, что никто от нее не уйдет в здравом уме.

– Испугались? – сочувственно спросил Тони. – Ничего, не берите в голову. Почти со всеми такое бывает, когда впервые приходят сюда наяву. Вроде бы трансформация материи так действует на неподготовленных людей. Но вы-то, по идее, давно должны были привыкнуть к подобным вещам, бегая между Этой и Другой Стороной.

Люси вздохнула, мысленно перекрестилась, чего прежде не делала никогда, и решительно пошла к барной стойке. Потрогала оказавшийся на ее пути стул – надо же, совершенно как настоящий. Сказала:

– Вы гораздо хуже трамваев Этой Стороны. Трамвай так, знаете, медленно, вкрадчиво, понемножку приближается издалека, деликатно позвякивая на ходу, пока доедет до остановки, поневоле успеешь привыкнуть к мысли, что он здесь ездил всегда. А вы – бац! – и есть. А потом бац! – и нет. И вдруг опять – бац! – и есть.

– Бац! – с удовольствием повторил Тони. – Да, «бац, и есть» – это в точку. Это – правда про нас.

С этими словами он достал из кармана маленькое зеленое яблоко и положил его на барную стойку; Люси невольно улыбнулась, увидев, что в яблоко вставлены такие же зеленые, как его кожура, кукольные глаза. Сказал:

– Нашел по дороге из магазина. Так и знал, что к добру, но не мог придумать, к какому именно. А теперь понятно, к какому: вы сюда пришли. Будет теперь работать здесь талисманом, облегчающим путь наяву хорошим гостям.

– Вообще-то я планировал открыть здесь пиццерию, – признался Тони, подливая в Люсину тарелку горячего острого томатного супа, в такую собачью погоду самое то. – Самую обыкновенную пиццерию, я имею в виду. Маленькую, хорошую, с очень коротким меню, ради которого клиенты, прочухав, что здесь творится, в очередь будут записываться.

– И ведь записывались бы, – поддакнула Люси, насколько это было возможно с набитым ртом. И к супу, и к самому Тони она сейчас испытывала необычно сильное чувство, подозрительно похожее на религиозный фанатизм.

– Я очень хорошо все продумал и распланировал, до сих пор горжусь. Собирался работать всего четыре дня в неделю, с четверга по воскресенье и только по вечерам, чтобы работа подольше оставалась удовольствием, и никого не пришлось нанимать, кроме, может быть, посудомойки, если дела хорошо пойдут. А если плохо, так и мыть особо нечего. Фатально прогореть не боялся, потому что аренду платить не надо, это помещение я когда-то купил, получив свою часть дедовского наследства; думал, под мастерскую, а потом внезапно решил попробовать что-нибудь замутить, если уж все так удачно сложилось. А получилось – ну, сами видите что.

– Оно само, что ли, получилось? – недоверчиво переспросила Люси. – Без вашего участия?

– Не поверите, но практически без моего. Оказалось, главное – правильно выбрать, кому заказать дизайн интерьера. Напрасно смеетесь, именно так все и было. Я позвал оформлять пиццерию старого друга; он к тому времени, по общему мнению, совершенно съехал с катушек, уволился с хорошей работы и заперся в своем доме с полным погребом самогона и парой тысяч якобы гениальных, но пока не нарисованных картин. Однако ко мне он порой заходил и выглядел вполне ничего – трезвый, веселый, а что одет, как бродяга, все время на взводе и часто говорит невпопад, обычное дело, скорее даже хороший признак: похоже, и правда снова начал рисовать. Только с деньгами у него явно было не очень; по крайней мере, так мне тогда показалось со стороны. И я решил помочь, предложить работу, в которой он когда-то был супер-профи. Ну, в общем да, можно сказать, помог. Он потом признался, что давно хотел попробовать внести в какое-нибудь замкнутое пространство принципиально невозможные для этой реальности изменения и посмотреть, что из этого выйдет. И тут я со своей пиццерией: приходи, делай, что хочешь. Справедливости ради, он меня трижды, как в сказках положено, переспросил: «Точно можно делать, что захочу?» И я такой хозяйственный парень: «Лишь бы остаться в рамках бюджета». Ну, что-что, а это условие он выполнил, спасибо ему. Выгодное получилось предприятие, всех моих затрат здесь – только покупка плиты, еще до начала великой стройки. Все остальное как-то само постепенно образовалось. Я не спрашивал, что откуда взялось: поначалу было, прямо скажем, не до того, потому что вместе с помещением сам так трансформировался – мама не горюй. А потом, пообвыкшись, понял, что ответа на этот вопрос он тоже не знает. А всякую смешную ерунду, которая ничего толком не объясняет, я и сам сочинять могу.