Артур Янов - Первичный крик

То, что невротик исполняет в моменты компульстивного (неудержимого) секса, есть его старая, возможно, не осознаваемая в понятиях потребность. Он может повесить на нее новый ярлык (секс), но в действительности это старая детская потребность оказаться на руках у любящего родителя. Когда этот факт вдруг дошел до сознания одного из моих пациентов в самый разгар полового акта, у этого человека пропала эрекция, и он попросил жену просто приласкать его. В тот момент, когда этот мужчина прекратил половой акт, он обрел способность по–на- стоящему чувствовать. (Надо сказать, что жене отнюдь не понравилось такое озарение супруга!) Человек осознал свою ре

альную потребность и перестал удовлетворять ее символически. Таким образом мы видим, что чувство — это оформленное в понятиях, осознанное ощущение. Грызущая боль в животе может быть символическим выражение пустоты жизни. Невротик может трансформировать ощущение пустоты в ненасытное чувство голода.

Невроз маскирует болезненные телесные ощущения, препятствуя их правильному распознаванию (меня не любят), заставляя человека непрерывно и постоянно страдать. Больной может пытаться облегчить это состояние, разрядить ощущение (например в сексе, как в предыдущем примере), но это ощущение невозможно по–настоящему облегчить до тех пор, пока оно не будет правильно понято и прочувствовано — только тогда ощущение превращается в подлинное чувство*.

Первичная боль — это ощущение боли. При проведении первичной терапии первичная боль становится чувством, так как она обретает конкретную связь — связь с травматическим источником своего возникновения. Только такая связь превращает неосознанное ощущение боли в истинное чувство, в осознанное восприятие. Напротив отрыв мысли от ее чувственного содержания в раннем периоде жизни производит разнообразные неприятные и болезненные ощущения — головные боли, аллергию, боль в спине. Боль носит упорный характер, потому что она ни с чем не связана. Создается впечатление, что болезненное ощущение отсекается от знания («Я совсем одинок; нет никого, кто смог бы меня понять»); ощущение начинает жить в

* Чувство не есть синоним эмоции. Эмоция может быть выражением чувства — движением души в момент испытания чувства. Истинное чувство не требует сильных эмоций. В большинстве случаев эмоция является душевным движением маски чувства, за которой в действительности нет никакого чувства. К несчастью невротики, в большинстве своем, рассматривают эмоцию как проявление чувства, и если партнер не проявляет эмоций, то невротик склонен заподозрить его в отсутствии истинного чувства. Страдающие неврозом родители редко удовлетворяются обычным спасибо за подарок; им требуется пылкое изъявление эмоций в доказательство должной оценки их усилий. В такой ситуации ребенок не может оставаться самим собой и реагировать на подарок естественно; он должен реагировать избыточно, так как честная реакция часто расценивается родителями как пренебрежительное отношение.

организме собственной, самостоятельной жизнью, прорываясь то тут, то там в виде болей и беспричинных страданий.

Когда же боль становится прочувствованной болью, то она перестает приносить страдания, и невротик обретает способность чувствовать. Любой фактор, способный выявить истинные чувства у невротика, неминуемо должен причинить ему боль. Любое, якобы глубокое, ощущаемое невротиком чувство которое не причиняет ему боли, является ложным чувством — ни с чем не связанной эмоцией.

Некоторые больные, проходившие курс первичной терапии, рассказывали, что половой акт часто без всякой видимой причины приводил их в первичное состояние. Один мужчина описывал это следующим образом:

«До начала лечения у меня были все признаки подавленного чувства, которое я разряжал с помощью секса. Я воображал себя чрезвычайно сексуальным. Я мог заниматься сексом всегда, в любое время дня и ночи. Теперь я понимаю, что моя тяга к сексу была выражением иных чувств, которые стремились освободиться, вырваться любым доступным способом. Можно грубо сказать, что я выпускал эти чувства из конца моего члена. Нет ничего удивительного в том, что оргазм причинял мне нешуточную боль. Я всегда думал, что кончать и должно быть больно. Я всегда кончал слишком рано, потому что давящие изнутри скрытые чувства стремились высвободиться раньше, чем я мог обуздывать их. Когда‑то в детстве я мочился в постель, так мои чувства разряжались в то время. Но мне надо было учиться не искусству контроля — чтобы перестать мочиться в кровать или побороть преждевременную эякуляцию. Мне надо было прочувствовать и пережить все мои подавленные чувства, чтобы избавиться от этого страшного, постоянного внутреннего напряжения и давления».

Когда мучившие больного скрытые старые чувства потеряли свою сексуальную окраску, уменьшилась и его сексуальная мотивация и уменьшилась тяга к половым сношениям. То же самое внутреннее давление также легко может (при соответствующих условиях, сложившихся в раннем детстве) проявиться в неудержимой потребности говорить — в данном случае орудием разрядки внутреннего напряжения является рот. Такой че

ловек говорит не из истинной потребности что‑то сказать; он говорит только для того, чтобы сбросить напряжение. Общаясь с таким человеком, очень легко почувствовать разницу, так как очень легко потерять интерес к человеку, болтающему только ради того, чтобы потрафить своим старым потребностям, и всегда интересует речь человека, который говорит, потому что ему есть, что вам сказать, и который чувствует и переживает содержание своей речи. Невротик разговаривает не с собеседником; он обращается к своей потребности (реально, он обращается к своим родителям). Здесь можно усмотреть жестокий парадокс. Человек должен говорить только потому, что его никогда не слушали, но его невротическая беседа отчуждает собеседников и лишь усиливает неосознаваемую потребность (и компульсию) говорить еще больше. Такой больной не в состоянии прочувствовать то, что он говорит, до тех пор, пока не перестанет говорить только из невротической потребности; но сделать это он сможет только после того как ощутить великую боль этой потребности.

До того момента, когда невротик обретает способность истинно чувствовать, он по рукам и ногам связан своими ощущениями. Он будет либо искать приятных ощущений для того, чтобы утишить неосознаваемые болезненные ощущения, или будет непрестанно страдать от мигрирующих болезненных телесных ощущений, искренне полагая, что страдает каким‑то реальным соматическим недугом. Те, кто пьет алкоголь, чтобы избавиться от неприятного душевного состояния, скручивающего в тугой узел кишки, возможно, избавляются от более серьезного заболевания, например, от язвы желудка. Те же, кто не находит искусственного выхода для нарастающего напряжения и облегчения боли, могут испытывать эту боль в виде физического страдания. Невротик может не потреблять алкоголь, но принимать болеутоляющие лекарства, чтобы облегчить эти страдания. Все это, по сути, одно и то же. Это одно и то же, потому что все подавленные чувства болезненны по определению. Так что, независимо от того, наслаждается ли невротик невесомостью, плавая с аквалангом, радуется ли насыщенным цветам живописного полотна, испытывает ли алкогольную эйфорию или испытывает облегчение от принятой таблетки, он