Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

У меня была отдельная повестка дня. Я не мог похвастаться собственной сетью (кроме того пыльного клубка проводов за диваном), зато в моей голове уже сложился образ всех сетей – гигантская воображаемая карта, которую я методично заполнял. На пиринговой сессии презентацию AMS-IX вела молодая немка с копной рыжих волос. Ее босс – жовиальный полноватый голландец по имени Йоб Виттеман, немного похожий на босса мафии, тихо наблюдал за происходящим, расслабленно раскинувшись в кресле. С этим парнем я очень хотел поговорить. NANOG привлекает умных людей с четко определенной позицией, которую они не всегда изящно выражают. Презентации почти всегда сопровождаются дискуссией, и довольно громкие споры здесь не редкость. Но Виттеман производил впечатление человека, стоящего над схваткой. И вообще он не был похож на инженера.

– Я никогда в жизни не касался роутера! – кричит он, пытаясь пробиться сквозь грохот музыки, когда я спрашиваю его об этом на вечеринке. – Я умею включить компьютер, но не более того. Мне известно, для чего нужен роутер и как он работает, но не просите меня с ним разбираться. Для этого есть другие люди.

Виттеман возглавляет крупный иксчейндж, но всегда избегал того, чтобы вникать в тонкости работы сетей. И надо признать, что эта стратегия работает: ему не приходится ни с кем спорить, а AMS-IX славится технической компетентностью своих специалистов. Виттеман в двух словах рассказал мне историю своей конторы. Как и многие другие точки обмена, AMS-IX была основана в середине 1990-х годов как ответвление от первых университетских компьютерных сетей страны. Но в отличие от большинства других, она быстро стала профессиональной. Вместо того чтобы поручить техническую поддержку добровольцам, AMS-IX с самого начала относилась к поставленной задаче со свойственной голландцам педантичностью.

– Мы изначально поставили перед собой цель стать профессионалами, – объясняет Виттеман. – Мы не хотели каждый день спрашивать друг друга: «Кто у нас сегодня главный?»

Кроме того, Виттеман с самого начала избрал столь же типично голландскую стратегию формирования рынка. Компания сбросила профессорскую мантию и стала коммерческим предприятием, но одновременно и общественной организацией.

– Это у голландцев заложено в генах. У нас хорошо получается создавать торговые организации, биржи, например, по продаже луковиц тюльпанов и тому подобное. Нам, может быть, и не нужно ничего покупать и продавать, но нам нравится создавать свой рынок, – говорит Виттеман.

И это очень открытый рынок. В AMS-IX , как и на улицах Амстердама, вы можете делать все что угодно, если это не мешает другим.

– Наша компания всегда придерживалась такой позиции: «Это ваша платформа, вы платите за нее. Только размер вашего порта определяет объем трафика, который вы можете перекачивать через exchange , но мы не лезем в него, нам нет дела, мы не возражаем».

Открытость AMS-IX поразила меня как образцово чистое проявление публичности Интернета; взаимосвязанная группа автономных сетей предоставлена сама себе в грамотно организованной обстановке. Она также напомнила мне о базовых калифорнийских идеях основания Интернета в духе «живи и дай жить другим», «будь консервативен, отправляя и либерален – принимая». В той или иной мере это свойственно не только AMS-IX , но и всем прочим точкам обмена.

Такая открытость сопряжена с рисками. Без сомнения, традиционные проблемы Интернета (в том числе и детская порнография) касаются и AMS-IX . Но Виттеман убежден, что предотвращать подобные вещи – не его дело: ведь почтовое отделение не несет ответственности за содержимое посылок. Когда голландская полиция однажды попросила его подключить оборудование для перехвата данных, Виттеман осторожно объяснил властям, что это невозможно. Однако полиция может стать участником обмена трафиком и наладить в индивидуальном порядке пиринг с теми провайдерами, за которыми она хочет следить.

– Теперь копы платят за собственный порт, и все довольны, – говорит Виттеман, сделав глоток и вздернув брови.

Пока мы разговаривали, к нам подошел высокий мужчина с аккуратно подстриженной бородой и волосами торчком. Он что-то искал в своем смартфоне, ожидая паузы в разговоре. Когда она настала, он показал экран Виттеману, покачал головой с притворным удивлением и сказал:

– Восемьсот!

Виттеман сделал круглые глаза, лицо его выразило смешанные чувства. Высоким мужчиной был Фрэнк Орловски – коллега Виттемана, руководитель DE-CIX во Франкфурте. Речь шла о восьмистах гигабит в секунду: пиковое значение трафика его точки обмена в тот день – очередной рекорд. Это больше, чем в Амстердаме, и в десять раз больше, чем в Торонто.

Очевидно, что конкуренция между этими крупными точками обмена является хотя бы отчасти личной. Орловски и Виттеман – звенья одной цепи, иногда они работают сообща, чаще – как дружественные конкуренты. Сейчас они оба прилетели в Техас, за несколько недель до этого их пути пересеклись на аналогичном мероприятии в Европе. Виттеман, несомненно, завидовал росту DE-CIX , но одновременно гордился тем и поражался тому, что их общее детище (я имею в виду сам Интернет и находящиеся в его центре точки обмена) стало таким большим. Слушая их, я ловил себя на приятной мысли о том, что инфраструктура Интернета теперь и мне кажется очень близкой: запросы и сообщения целого полушария легко обсуждаются за бокалом пива в техасском баре. Социальные узы, связывающие воедино физические сети, демонстрировали не только Виттеман и Орловски, но и остальные люди на вечеринке. Я не слишком удивился тому, что Интернетом руководят волшебники, – кто-то же должен им управлять. Но меня удивляло то, как их мало.

Но что насчет мест? – напомнил я себе. Как же физические компоненты, твердая основа? Действительно ли Интернет так сконцентрирован, как мне казалось во время пиринг-сессии или у барной стойки в ту ночь? На конференции NANOG инженеры обсуждают всего несколько городов с четкой иерархией. Это и есть география Интернета? Франкфурт и Амстердам разделяет примерно такое же расстояние, как Бостон и Нью-Йорк (которое не очень велико); предприятия Виттемана и Орловски одинаково профессиональны. Они оба приложили усилия, чтобы наладить здесь, за тысячи миль от дома, новые контакты, подвигнуть новых инженеров на пиринг с их компаниями. Что может заставить сетевого инженера предпочесть Франкфурт Амстердаму или наоборот? И смогу ли я сам увидеть разницу между этими двумя местами?

Эти два крупных IX казались квинтэссенцией Интернета – единые точки связи, порождающие новые соединения, словно ураган, набирающий силу над океаном. Я хотел убедиться в том, что, хотя Интернет и сделал реальную географию менее значимой, даже его собственные места – а вместе с ними и весь материальный мир вокруг – все еще важны. Я приехал на конференцию NANOG , чтобы познакомиться с людьми, которые лично управляют сетями, а сообща – всем Интернетом. Но больше всего мне хотелось увидеть места, где они встречаются, чтобы как-то приблизиться к пониманию физической географии моей собственной виртуальной жизни. Принадлежащие Виттеману и Орловски части Интернета изначально укоренены в конкретных местах, специфических и обладающих своими национальными особенностями. Куда ведут все эти провода? Что все-таки можно там посмотреть?