Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

Согласно данным TeleGeography , самый большой объем международного интернет-трафика проходит между Нью-Йорком и Лондоном – эти города словно находятся на противоположных концах самой яркой в Интернете световой магистрали. Для Интернета, как и для многого другого, Лондон – это стык Востока и Запада, место, где сети, пересекающие Атлантику, соединяются с теми, что тянутся из Европы, Африки и Индии. Фрагмент данных из Мумбая, направляющийся в Чикаго, сначала прибудет в Лондон, а затем в Нью-Йорк. Такой же путь проделает пакет данных, направляющийся из Мадрида в Сан-Паулу или из Лагоса в Даллас. Мощь гравитации, которой обладают эти города, притягивает свет, как и многие другие вещи и явления.

Но, несмотря на это, физическая структура Интернета в Лондоне и Нью-Йорке устроена абсолютно по-разному. Я исходил из предположения, что Лондон – это Старый Свет, а Нью-Йорк – Новый. Но касательно Интернета все оказалось совсем наоборот. Если в Амстердаме Интернет прятался в приземистых индустриальных зданиях на обшарпанных окраинах города, а в Нью-Йорке селился в дворцах в стиле ар-деко, то в Лондоне он образовал единый, плотный, замкнутый район – офисное «землевладение», если использовать британский термин, расположенное к востоку от Сити и формально называющееся Ист-Индиа-Ки, но среди сетевых инженеров – да и большинства остальных людей – известное как Доклендс. Это была крупная агломерация, целый интернет-район.

«Но где его сердце, – спрашивал я себя. – И насколько близко к нему можно подобраться?» Прибыв в Лондон, я отправился в Доклендс на футуристическом транспорте, вполне соответствующем духу места, – на автоматическом поезде легкого метро, работающем без машиниста. Поезд быстро оставил позади изысканные сводчатые кирпичные туннели старой подземки и заскользил на восток мимо сверкающих башен Кэнери-Уорф, на вершинах которых сияли названия крупных международных банков. Это была настоящая корпоративная утопия, городской пейзаж, словно сошедший со страниц романа фантаста Джеймса Балларда:

Район площадью в одну квадратную милю, разместившийся среди заброшенных доков и складов, протянувшихся по северному берегу реки… Высотки стояли с восточной стороны квартала, и из них открывался вид на декоративное озеро, которое теперь превратилось в бетонный бассейн, окруженный парковками и строительным оборудованием… Колоссальный масштаб стеклянно-бетонной архитектуры и уединенное положение в излучине реки резко отделяли строящийся квартал от окружавшей его ветхой разваливающейся стандартной застройки XIX века и пустых заводов, тоже ожидающих реконструкции за строительными заборами [35].

Это место никак нельзя было назвать гостеприимным. Я несколько раз обнаруживал, что стою не с той стороны высокого стального забора, пытаясь рассмотреть невидимого охранника по другую сторону пустого стеклянного глаза камеры видеонаблюдения, или покорно сажусь в пустой лондонский автобус и вновь и вновь прикладываю билет к считывающему устройству турникета, – система всегда засасывала меня обратно, я снова и снова оказывался в ее сетях. Неудивительно, что Баллард сделал это место своим миром, хотя об одной из его функций он и не подозревал. Ист-Индиа-Ки – это икона «сверхсовременности», многозначного явления, которое включает и гладкие, блестящие здания, и глубокое одиночество, и вездесущие камеры видеонаблюдения, и потерянные души. В «Высотке» Баллард описывает чувства главного героя, «совершившего путешествие во времени на пятьдесят лет вперед, убежавшего от суетливых улиц, пробок на дорогах и поездок в метро в час пик», то есть из старого грязного Лондона в более привлекательное будущее. Трудно было поверить, что строительство этого района было завершено лишь через двадцать лет после выхода романа, – настолько зловещим и пророческим казалось описание Балларда. Тот футуристический дух, что витал над Доклендс, то особое стерильное отсутствие всякого запаха (результат корпоративного контроля), то ощущение места, сформированного невидимыми силами, невозможно было спутать ни с чем. Казалось, что каждый закоулок здесь стремится доказать: реальность бывает более странной, чем вымысел. Или, быть может, реальность следует за вымыслом?

По другую сторону Темзы белела лунная крыша Купола тысячелетия, здания, стоящего точно на нулевом меридиане, – словно колоссальное подтверждение значимости этого места. Станция легкого метро «Ист-Индиа» расположена всего в сотне ярдов от границы Восточного полушария. Огромные интернет-здания выстроились вдоль пустой площади, похожей на торговый зал магазина, в котором продаются гигантские кухонные плиты, причем в каждой следующей плите было больше сверкающей стали, чем в предыдущей. На зданиях отсутствовали какие бы то ни было вывески или опознавательные знаки – очень жаль, учитывая, что названия сидящих в них компаний были вполне достойны пера Балларда: Global Crossing, Global Switch, Telehouse [36]. Я не видел ни пешеходов, ни автомобилей – лишь время от времени проезжающие мимо грузовики с логотипами телекоммуникационных компаний или пустой красный двухэтажный автобус, направляющийся на свою конечную остановку. Сами улицы унаследовали свои названия от пряностей, когда-то наполнявших склады Ост-Индской компании, занимавшей этот район: Ореховый переулок ( Nut Lane ), Розмариновый проезд ( Rosemary Drive ), Кориандр-авеню ( Coriander Avenue ). Кроме названий, единственным материальным наследием прошлого были остатки кирпичной стены, окружавшей доки. Рядом с искусственным прудом, над которым нависали плакучие ивы, две бронзовые фигуры ангелов добавляли недостающую нотку надежды – этакая крылатая Победа дата-центров.

Рождение этого района в качестве сетевого узла датируется 1990 годом, когда консорциум японских банков открыл Telehouse – стальную панельную многоэтажную башню, спроектированную специально для их больших ЭВМ. На аэрофотоснимке того времени видно, как она вырастает над пустынным районом, в котором, кроме нее, выделяется лишь типография газеты Financial Times (на ее месте теперь тоже одно из интернет-зданий).

Банки пришли сюда отчасти потому, что статус Доклендс как свободной экономической зоны сулил значительные финансовые льготы, а приход крупных финансовых структур должен был, в свою очередь, ускорить реновацию старых портовых кварталов, которая началась после того, как склады и корабли переместились в новый глубоководный порт в устье Темзы. Но была и более конкретная причина: Доклендс находится прямо над основными коммуникационными каналами Лондона – оптоволокно, подобно подземной реке, так и течет под автотрассой A13. То, что было справедливо для Нью-Йорка, справедливо и для Лондона: люди приходят туда, где есть структуры. Так что Telehouse только набирал обороты.