Журнал Компьютерра - Журнал «Компьютерра» №39 от 25 октября 2005 года

Чтобы расставить все точки над i, руководство клуба потребовало от Карри пройти ДНК-тестирование, способное подтвердить или опровергнуть его предрасположенность к гипертрофической кардиомиопатии, «профессиональной» болезни баскетболистов, унесшей жизни таких игроков, как Регги Льюис (Reggie Lewis) и Хэнк Гэзерс (Hank Gathers). Двадцатидвухлетний Карри, для которого положительный результат тестирования означал бы прощание с баскетболом, отказался. Хоть сам тест ДНК в данном случае не может служить основанием для раннего «ухода на пенсию» (все-таки предрасположенность к какой-то болезни не обязательно приведет к ее развитию; кроме того, этот конкретный тест может подтвердить наличие предрасположенности только в шестидесяти процентах случаев), но вкупе с жалобами Карри на здоровье тест выглядел бы достаточно убедительно. Кроме того, руководство клуба «вошло в положение», предложив спортсмену четырехлетний контракт на 32 млн. долларов в том случае, если анализ ДНК не подтвердит худших опасений, и ежегодную выплату 400 тысяч долларов в течение пятидесяти лет, если будет хоть малейшее сомнение в том, что Карри здоров (суммарно получается 20 млн. долларов - неплохой такой больничный).

Карри, как сказано выше, проходить тестирование отказался, и его при первой же возможности продали другому клубу - теперь он играет в New York Knicks.

Конечно, у высокооплачиваемых спортсменов своя специфика (краткий опрос, проведенный среди редакторов «КТ», показал, что за 20 млн. долларов каждый из них готов симулировать аритмию сердца и никогда, ни при каких обстоятельствах больше не играть в баскетбол), однако есть и другие примеры. В 2002 года кому-то из руководителей железнодорожной компании Burlington Northern Santa Fe Railway пришло в голову проверить, а не предрасположены ли те работники, которые жалуются на запястный сухожильный синдром (кстати, профессиональное заболевание компьютерщиков[Запястный сухожильный синдром (carpal tunnel syndrome) - синдром карпального канала, сопровождается болью в лучезапястном суставе. Может быть следствием длительной работы с компьютерной мышкой. - Здесь и далее прим. Е.С.]), к этому недугу генетически. Положительный ответ на этот вопрос позволил бы компании отказаться от компенсационных выплат пострадавшим работникам или, по меньшей мере, значительно их сократить. К несчастью для компании, хотя тестирование ДНК проводилось в тайне от сотрудников, история каким-то образом попала в прессу, и в итоге разгорелся нешуточный скандал, стоивший Burlington Northern Santa Fe Railway около 2 млн. долларов отступных.

Но и железнодорожники из Санта-Фе тоже не были пионерами. Еще в 1970-х гг., когда слова «тестирование ДНК» чаще всего можно было встретить в фантастической литературе, американские работодатели отказывались брать на работу людей, предрасположенных к серповидноклеточной анемии (наследственное заболевание, встречающееся, как правило, у выходцев из Африки), а страховые компании предлагали тем же несчастным драконовские условия при оформлении медицинской страховки.

Всего же к 2000 году в одних только в американских судах на рассмотрении находилось несколько сотен исков к работодателям, поданных работниками или претендентами на вакансию (впрочем - хотя в статистике это и не отражено, - наверняка значительная часть исков является обычным сутяжничеством, а отказ в найме был вызван другими, вполне прозаическими причинами). Но так или иначе, проблема востребованности и использования генетической информации действительно существует, и если IBM немного опережает события, то незначительно.

Практически во всех подобных конфликтах симпатии наблюдателя изначально на стороне пострадавшего - человека, которого не взяли на работу или каким-то образом ущемили в правах. Однако даже приведенные выше примеры показывают, что все далеко не так просто. Руководство баскетбольного клуба - вряд ли движимое высшими соображениями - опосредованно проявляло заботу о состоянии здоровья своего игрока, хотя сам он ни о чем не просил. Железнодорожная компания, конечно, не имела права проверять своих работников без их ведома, но, положа руку на рычаг, кто из нас хотел бы ехать на поезде, которым управляет машинист, страдающим артритом[Очевидно, артрит здесь для красного словца, потому что артрит и туннельный синдром - разные вещи]? И вообще - имеет ли право человек при приеме на работу скрывать от работодателя важную для того информацию?

С этической точки зрения - вполне. Поскольку результаты анализа ДНК сами по себе не дают никакой информации о состоянии здоровья соискателя в настоящее время. И несмотря на то, что в некоторых случаях от такого тестирования общество только выиграет, дополнительные издержки слишком велики, чтобы оставить этот вопрос на усмотрение работодателей. Это если рассуждать с точки зрения здравого смысла.

Но с точки зрения юристов ситуация вовсе не так однозначна. И даже в США - самой передовой стране в области запрета на принудительное тестирование ДНК - пока отсутствует федеральное законодательство, запрещающее подобную практику (соответствующий закон уже одобрен Сенатом, но не прошел пока в нижней палате Конгресса). В большинстве американских штатов, впрочем, те или иные ограничения на использование генетической информации уже введены, а государственные служащие давно могут не опасаться за свои драгоценные гены - в последний год своего правления Билл Клинтон запретил федеральным службам собирать генетическую информацию о своих сотрудниках.

Кроме того, генетики тоже понимают всю общественную остроту проблемы. Например, только Национальный Институт по изучению человеческого генома (National Human Genome Research Institute) тратит на исследования в этом направлении пять процентов своего бюджета (а это миллионы долларов в год).

С другой стороны, страховые компании (а многие опасаются, что анализ ДНК может произвести революцию - и революцию очень неприятную - в медицинском страховании, приведя к значительному увеличению страховых взносов для носителей неблагоприятных генетических признаков) тоже пока заявляют, что для них анализ ДНК не столько средство заметного снижения издержек, сколько источник всевозможных проблем. «Без соответствующей правовой защиты использование тестов ДНК в страховании ни к чему хорошему не приведет, - сказал Стивен д’Амато, руководитель Исследовательского центра страхования, - и причин, по которым компаниям это не интересно, более чем достаточно».

И одна из этих причин заключается в том, что генетика, в общем-то, не очень точная наука.

Вернее, не сама генетика, а интерпретация тестов ДНК. К сегодняшнему дню ученые разработали тестовые методики более чем для тысячи болезней, однако во многих случаях выявленная предрасположенность к тому или иному заболеванию ни диагнозом, ни приговором не является (хотя может использоваться и используется для подтверждения диагноза - как в случае с Карри). Ученые имеют дело с вероятностями - и часто не могут ответить на вопрос, будет ли реализована генетически заложенная предрасположенность, и если да, то при каких условиях. Иными словами, если тест покажет, что человек предрасположен к раковым заболеваниям, то отсюда еще не следует, что он заболеет. Вероятность заполучить злокачественную опухоль у него выше (впрочем, это, как правило, очевидно и до проведения тестов - их в основном проходят люди, у которых в семье были больные раком), но и только. Кроме того, достоверные методики разработаны по большей части для тех наследственных заболеваний, для запуска которых достаточно мутации одного конкретного гена. Такие болезни, к слову, встречаются не очень часто. А вот механизм запуска множества распространенных недугов (рак, болезни сердца) гораздо сложнее - об этом свидетельствует тот факт, что наличие мутации далеко не всегда приводит к развитию наследственных заболеваний. Возможно, когда-нибудь генетики научатся учитывать неизвестные пока факторы, однако до этого, судя по всему, еще далеко - да и не всегда развитие болезни обусловлено только генетическими причинами.