Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Лучше пристрелю, и газеты напишут: "Судья Забелина обезвредила опасного преступника".

— Тебе нужна такая слава?

— Развлечение.

— Не боишься гнева Фемиды, застрелив невиновного?

— Неповиновение представителям власти, сопротивление, нанесение телесных повреждений, незаконное проникновение в чужое жилище, шантаж.... Да тебя, дорогой, на всю десятку строгача можно размотать.

— Признание в любви, по-твоему, шантаж, а что тогда отравление?

— Вот видишь, ты всё-таки пришёл обвинять.

Ствол пистолета, глаз Мирабель и мой лоб сошлись на одной линии.

— Странно жизнь закручивает сюжеты — в той жизни ты спасла меня, пожертвовав собой.

— Время платить по счетам. Ты унесёшь в могилу мою тайну.

— Ты больна, любовь моя. Доверься, я излечу тебя.

— Ты неплохо держишься — не ползаешь в ногах, вымаливая жизнь.

— Ты не сможешь убить меня.

— Смогу, не сомневайся.

— Если ты нажмёшь курок, ты убьешь не меня — саму Любовь. Ради всего святого убери пистолет. Что мне сделать, чтобы ты поверила?

— Как загнул! Хочешь жить? Поползай на коленях: я тебя всё равно пристрелю, но минутой раньше, минутой позже — есть ведь разница.

Смотрел в глаза напротив, полные стального блеска и решимости, даже злорадства (над чем?) и засомневался, к чему мои разглагольствования — она исполнит задуманное.

— Хочешь денег, Мирабель, много денег?

— Откупиться желаешь?

— Спасти двойника. У него в кармане изобретение на Нобелевскую премию, а за спиной ментовские ищейки, тобой кстати натравленные. Помоги ему выпутаться из передряги. Поверь, Алексей Гладышев в долгу не останется.

— В каком, говоришь, кармане? Выкладывай.

Я выложил арбузную семечку на подлокотник кресла.

— Издеваешься?

— Отнюдь. Из этой семечки вырастет нестареющее растение.

— И в чём соль?

— За это открытие гарантирована Нобелевская премия.

— Ерунда.

Зрачок пистолета настырно сверлил мой лоб.

— Мы жили в доме под платанами у самого моря. После твоей смерти в нём завелись две кошки. Думал, в чёрную воплотилась Костина душонка, а оказывается это две твоих половинки. Мне повезло там: я был знаком со светлой.

— Теперь и с тёмной.

— И жалею об этом. Позволь мне уйти

— Куда ты собрался, Гладышев-младший? Если за смертью, то она здесь.

И в тот момент прозвучал выстрел, негромкий, как хлопок шампанского.

Едва уловимое движение головы, и пуля, минуя цель, застряла в спинке кресла.

— Неужели ты не поняла, меня невозможно убить: я — человек другого измерения. Разве только....

Отстегнул с руки серебряный браслет. Зачем? Быть может, очищал душу перед той, из-за меня погибшей Мирабель.

— Теперь стреляй.

И прозвучал второй выстрел.

Пуля пробила грудную клетку и остановила моё сердце.

Прибывший эксперт следственной бригады констатировал мгновенную смерть на месте преступления, ибо разыскиваемый органами правопорядка гражданин Гладышев А. В. незаконно проник в квартиру судьи Забелиной М. С. с целью.... Ну, явно не благотворительной. И был застрелен бдительной хозяйкой.

После проведения следственных мероприятий, труп погрузили в скорую и отвезли в морг. Следующим днём туда проник инструктор перемещений и забрал из бренных останков в контактор мою страждущую душонку.

Вот я на диванчике флаера, на руке оптимизатор, Билли в сознании.

Ворчит:

— Довыпендривался — угробил парня. Как биолог ты ему в подмётки не годишься. Такой гений, такой гений...!

Что сказать? Все там будем — цинично. Молчу — пусть выговорится. Даже поддакиваю:

— В чём ошибка?

— Ты — никудышный актёр, не умеешь вживаться в образ. Заполучил тело, и по барабану все условности — гнёшь свою линию. А надо вникать в обстановку, подстраиваться, учитывать коньюктуру, играть, словом. Неужто и к седым волосам не понял, что обстоятельства людьми управляют, а не наоборот?

Слушать слушал, но не соглашался.

— А те личности, что историю делают, тоже по течению плывут?

— И очень даже ловко, пристроившись к самой стремнине.

— Как же лидеры, которые впереди идут и за собой ведут?

— Миф: никуда они не идут и никого не ведут — ловко балансируют на гребне людского водоворота. Это тоже искусство, тебе, кстати, недоступное. Главное — вовремя озвучить формирующуюся в массах волю, и тебя назовут лидером.

— Говоришь убедительно....

— Могу и доказать.

— А докажи.

— А докажу.

Четвёртое моё путешествие в Зазеркалье началось от самого синего в мире.

Командиру БЧ атомного крейсера "Севастополь" капитану второго ранга Гладышеву А. В. был дан внеочередной краткосрочный отпуск с выездом на родину. Основание — телеграмма, в которой некто Чернова Л. сообщала, что Валентина Ивановна Гладышева внезапно умерла от сердечной недостаточности, и похороны состоятся в среду.

В среду.... В какую? Сколько их прошло с рокового дня? Судя по дате на телеграмме....

— Билли, голова не работает — сообрази.

— Отстал безнадёжно. Валентину Ивановну схоронили, когда "Севастополь" был в походе. Успеть бы теперь к Сороковинам.

— Может, самолётом?

— Так уже едем.

Действительно, спальный вагон покачивался, будто на лёгкой зыби. Колёса, выбивая морзянку, постукивали квадратами кругов своих по стальным рельсам. Тепловоз, напрягая лошадиные силы, тащил состав вглубь континента. В Башкирию. В далёкую страну моих предков.

Когда-то, во времена покорения Сибири и освоения Урала, отстал от ватаги донцов лихой казак Ефим Гладыш. Выбыл из строя по причине ранения. Выходили его в башкирской землянке местные жители. Зиму только с ним пронянькались, а стали родней братвы. Круглолицая дочка хозяина подарила пришлому любовь. И осел донской казак в лесах Уральского предгорья. Срубил дом с завалинкой, скотину завёл, межу вспахал, огород засадил, улья поставил. Научил родственников плуг в руках держать и пищаль....

От этих стародавних времён берёт начало история села Гладышево.

Дед моего двойника, Константин Захарович, погиб в сорок пятом у стен рейхстага. Родителей он не помнил. Воспитанием занималась бабушка Валентина Ивановна, заслуженная учительница республики. Они ладили, пока Лёшка не подрос и понял, что бабуля строит его жизнь под себя — хочет выучить в сельского педагога и вернуть в село для продолжения династии. А парня манили дальние страны, большие города, скрип парусов, плач чаек, шум прибоя.

Однажды решился и удрал из дома. Без всякого конфликта — не предупредив, не пригрозив. Просто собрал котомку с продуктами, запрыгнул на проходящий товарняк и был таков. Пересёк полстраны — где пешком, где на попутках. И вот оно, Чёрное море!

Потом нахимовское училище и первое письмо бабуле — прости, родимая. Она простила. Даже приехала в ВВМУ, когда вручали Алексею Гладышеву лейтенантские погоны и кортик. Она приехала, а он так и не удосужился за эти годы навестить её в родовом поместье Гладышево. Как удрал тайком в тринадцать лет....