Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Ну, хорошо, — Рамкулов встрепенулся. — Есть время? Поедем, прокатимся.

Это был Н-ский завод ЖБИ (железобетонных изделий), с некоторых пор не работающий, но ещё охраняемый. Мы нырнули под шлагбаум, а из будки по трапу сбежал сторож.

— Куда прётесь? Вот я собак спущу.

— А я их перестреляю, — Лёвчик извлёк из подмышки шпалер и бахнул вверх для демонстрации. — И тебя заодно.

Сторожа будто ветром сдуло.

Изрядно мы поблукали меж огромных корпусов.

— Смотри, смотри какая махина! — восторгался Рамкулов. — Шесть силосов двухсоттонников — это тысяча двести тонн цемента зараз. А вон ещё такой же комплекс. Подъездной железнодорожный путь. Вон цех фундаментных блоков. Этот — плит пустоток. Там — панельных, стеновых. Здесь сварочный цех — арматуру собирать. Вон боксы транспортного цеха. А это мастерская ОГМ.

— К чему твой оптимизм?

— Такая махина простаивает. Вот он холдинг, вот он синдикат. Алексей Владимирович, запустишь завод, пойду под тебя, хоть распоследним прорабом.

— Договорились, — я протянул Рамкулову руку. — Кто собственник?

— Чёрт его знает. Где-то в области концы надо искать.

— А прежнее руководство здесь? Поехали, навестим.

К вечеру мне стал известен нужный адрес. На следующий день рванули с Лёвчиком в губернию. Звонок Сан Саныча застиг, когда мы рыскали по областному центру в поисках строительного треста.

— Есть тема — приезжай, обсудим.

— Я в городе, сейчас подъеду.

Через полчаса пожимал Смотрящему за областью пятерню в его штаб-квартире.

— Говорят, ты круто развернулся в Н-ске, — Сан Саныч подлил мне кипяточка в чашку.

Глядя на хозяина, замочил четыре пакетика чая.

— Приезжай, покажу.

— Конечно, конечно, будет время — подбегу. А здесь чего творишь?

— Да так, дела фирмы.

— Я тебе вот что скажу, Лёшенька — много ты для себя стал делать, о Движении забыл. Макс говорит, его в Положенцы опять толкаешь. Так дела не делаются. Не ты его снимал, ни тебе и ставить.

— Откуда ветер дует, Сан Саныч? У нас с Максом всё на мази — мы просто поделили обязанности, а дело делаем одно.

— От ваших дел никакой прибыли. Ничего не вносите в общак, давно уже.

— Ты же сам разрешил.

— Я разрешил, я и запрещу. Короче, со следующего месяца начиная..., — он озвучил сумму, которую нам следует возить из Н-ска в областной общак.

Выйдя из штаб-квартиры губернских гангстеров, взял в холодильнике у киоска бутылку ледяной кока-колы и махом выпил.

— Жадность фраеров губит. А, Билли?

— Ты о чём?

— Ты же бухтишь, что мы помогаем дурь таскать из-за кордона. Вот и прикроем лавочку.

— И не боишься?

— Ты ж со мной. Иль сам боишься?

— Я с тобой, но дай мне слово — как жареным запахнет, когти рвём.

— Договорились.

От могучего некогда треста остался пшик и забытая вывеска у входа. Многоэтажный корпус забит какими-то конторками, фирмачками, магазинчиками — грязь и суета. Только с помощью коменданта удалось отыскать осколок бывшей строительной империи. В незавидном кабинетике два джентльмена — а по сути, трестовские душеприказчики — резались в шахматы.

— Н-ский ЖБИ? Да-да, есть такой. Вы приходите завтра, мы отыщем документы и по цене поговорим.

Попробовал возразить:

— Я из Н-ска — мотаться не резон.

— Вам завод нужен? Тогда завтра.

Подали свои визитки, и снова склонились над доской, азартно щёлкая часами — играли пятиминутку.

Не приняли меня ребята. На свою беду....

Новый звонок Сан Саныча настиг в виду Н-ска.

— Ты где?

— К дому подъезжаю.

— А вернись-ка — дело есть.

На стоянке у штаб-квартиры меня поджидал чёрный джип. Из него бритоголовый:

— Перелазь, Сан Саныч ждёт.

— Я на своей.

— Тогда не отставай.

Промчались одевающимся в неоновые рекламы городом, потом просёлком через поле, лес. В свете фар на берегу озера предстала взору жуткая картина. Шахматисты со связанными руками и разбитыми в кровь лицами стояли на коленях, а вокруг бандюки.

Сан Саныч:

— Что ты от них хотел? Заводик в Н-ске?

Цапнул одного за вихры:

— Подпишешь документы?

— Да пошёл ты! — трестовский патриот рванул свой чуб из лап Смотрящего.

— Дерзишь, сучонок, — Сан Саныч царапнул пятернёй его лицо и отошёл в сторону.

К связанному шагнул боец и ударил в лоб молотком. Глухой стук стали проламывающей кость и шорох упавшего в песок тела — ни крика, ни стона. Бойцы подхватили под руки безжизненное туловище и затащили в воду. Толкнули, и оно поплыло, не утонув — спина средь водной глади обозначилась бугорком.

— Подпишешь документы? — Сан Саныч подошёл ко второму.

— Да, да, да, — тот затрясся, закивал головой.

— Вот и ладушки. — Сан Саныч бойцам. — Развяжите его.

На капоте серебристого "Вольво" развернули бумаги, подтащили к ним обезножившего трестовца.

— Я зачем здесь? — спросил Сан Саныча.

— Ты ж завод у них хотел сторговать, а я тебе его даром подгоню. Только все свои канители в Н-ске под Движение поставишь. Ясно? На нас работать будешь — хватит своеволить. Ну что там, подписаны бумаги?

— Всё о кей, шеф.

— Иди, Лёшенька, пришей дурика. Шпалер есть или пером управишься?

— Ты это оставь, Сан Саныч — так дела не начинаются. Хотите мне ментов на хвост посадить?

— Да кому они нужны? Кончай, ребята.

Там, возле "Вольво", кто-то вскрикнул или всхлипнул — звук был приглушён и короток. Опять захлюпало под ногами бандюков. Тёмный силуэт тела погрузился в воду и пустился в последнее плавание.

Сан Саныч подал мне папку с документами.

— Бери, владей, богатей — о нас грешных не забывай.

Сел в "Лексус":

— Домой. Ты как?

Лёвчик передёрнул плечами:

— Нормально. Доедем.

— Суки! Выследили нас и ребят повязали.

— Похоже.

Тон Билли был минорным.

— Твоё пребывание в Зазеркалье становится губительным для людей. А ведь мог их спасти. Испугался? Дело пожалел? Не узнаю тебя, Создатель, — какую-то суету ставишь выше человеческой жизни.

— Слушай, помолчи, без тебя тошно, — снял оптимизатор и сунул в карман.

В ящике стола лежит оптимизатор. Давно лежит. С того памятного визита к Смотрящему за областью. Я боюсь цеплять его на руку. Боюсь.... нет, ни воркотни, нравоучений виртуального друга, а очень недружественной акции. Боюсь, он отключит моё сознание и умыкнёт из Зазеркалья. Это для него — порядок вещей, и никаких комплексов по поводу моих мнений и желаний. Он лучше знает, что мне надо. Тиранит своим оптимизатором, водит, как малыша на помочах. Попробуй, поспорь.

Но ведь я знал, что однажды решусь на это — сниму серебряный браслет и буду жить самостоятельной жизнью. Буду принимать и переваривать пищу, уставать на работе и огорчаться непогоде, кричать на подчинённых и радоваться успехам, как мальчишка. Жить нормальной жизнью смертных людей. Бояться простуды и киллеров, любить жену и изменять ей с секретаршей (нет, лучше с замом по кадровой политике). К чёрту бессмертие, если оно не даёт полного и красочного мироощущения. На весах — бесконечная череда вялых, безыскусных, бесцветных лет, и короткая, но яркая, как падение звезды, жизнь. Куда склониться?