Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Разумно.

На этом мы расстались, договорившись встретиться.

— Как я тебе? — спросил Билли.

— Выше всяких похвал.

— Ну, тогда бы ещё денёчек роздыха.

.... Приснился сон. Никушки нежатся на солнечной полянке среди благоухающих тропических цветов. Кожа нагих тел отливает изумрудной раскраской.

— Господи, кто вас зелёнкой измазал?

Пристроился рядом, погладил восхитительное бедро Доминики (Вероники?), коснулся губами груди.

Меня отстранили.

— Алекс, ну что ты вытворяешь — ведь мы же растения. Смотри, как хорошо нежиться на солнышке. Приляг, замри, наслаждайся....

— Очнись, Создатель, твои женщины в опасности.

— А? Что? Это ты, Билли? Что случилось?

Безлунная тропическая ночь. Кругом тьма тьмущая — звёзды перемигнулись в зеркале воды и не хотят светить.

— На фазенде переполох. Я слышу их переговоры. Девушки убежали в сельву. Это может быть смертельно опасно. Поторопись, Создатель....

Я взялся за мачете:

— Куда идём?

— У них нет заложниц — думаю, нет более смысла миндальничать с этим отрепьем. Вызываю вертолёт из Боготы, берём штурмом фазенду, а там видно будет.

Часа через три утробный рокот водопада порвал на куски грохот зависшего вертолёта. Луч прожектора осветил спускаемую к земле лестницу из стального троса.

Это был комиссар Интерпола с командой спецназа. Ничего, бравые ребята — вооружены, забронированы и фейсы размалёвать успели. Летим брать Додди.

Комиссар:

— Признаться, я уже похоронил вас: в сельве нет звёзд, а тут голос в мобильник. Да разве можно с Додди в одиночку? Что за донкихотство?

Рад был снова оказаться в компании нормальных людей. Расчувствовался, приобнял комиссара.

— Ну-ну.... — он отечески похлопал меня по плечу.

Спецназовцы знали своё дело и экипированы были для подобной операции. Прыгали с семидесятиметровой высоты на резиновых растяжках, от которых избавлялись у самой земли. Палить из автоматов начинали ещё в воздухе. Скорее для острастки, потому как активно никто не сопротивлялся. Когда пилот, присмотрев площадку, посадил машину, фазенда была в наших руках. Комиссар затеял допрос пленных.

Вот что они рассказали.

Додди приглянулись белые женщины, похожие, как две капли росы. Заманить их в сельву старой картой с якобы зарытым индейским кладом не составило труда. Захватили, увезли на фазенду, где поиздевался над ними всласть одуревший от преступных денег мафиози. Думал, всё ему дозволено — стоит пожелать. Да не тут-то было. Никуши выждали удобную минуту и проломили череп толстобрюху-насильнику. Бросились в бега. В погоню за ними отправились четверо охранников.

С комиссаром спустились в подвал, где в морозильной камере на заиндевелом полу лежала голая туша любвеобильного наркобарона. Не удержался и пнул его.

Сволочь! Мёртвого бы в петлю сунул.

С наступлением рассвета комиссар организовал поиски беглянок и их преследователей. Часть людей отправил по следам, часть оставил на фазенде. Мне предложил место в вертолёте и поиски с воздуха.

Я к Билли:

— Что посоветуешь?

— Вооружись трофейной мобилой, перетряси телефонные номера.

Разумно. После нескольких неудачных попыток, ответили из сельвы:

— Всё о кей, шеф. Потаскушки наказаны, мы возвращаемся.

— Что?! Где вы? Стоять на месте, к вам послали вертушку.

Милые, гордые, прекрасные мои Никуши, не стерпевшие издевательств насильника. Это была отчаянная попытка спастись. Да разве в сельве спрячешься от потомков краснокожих людоедов? Догнали, связали и по варварскому обычаю далёких предков бросили на муравьиную кучу.

Теперь они все передо мной — останки моих контрактных жён и четыре жалких фигуры метисов, со страхом в глазах ожидающих приговора.

— Комиссар, какую ждёте пенсию? Я удвою её вам и всем присутствующим здесь.... Нет, утрою.

— Мы в вашем распоряжении, сэр, — был лаконичный ответ.

Билли возник в мозгу:

— Не делай этого, Создатель.

— Иди к чёрту!

— Всю жизнь будешь жалеть.

— Уйди, говорю!

Расстегнул оптимизатор, размахнулся и забросил его в зелёную чащу.

Последовал приказ беспрецедентный в своём значении:

— Свяжите этих людей и бросьте в муравьиную кучу.

Крики заживо сжираемых метисов не заглушили боль утраты, но повергли душу в глубочайший нервный транс.

Как вернулся в Боготу, закрылся в номере и начал пить — уроки Патрона не пропали даром. Пил ром и не чувствовал его вкуса. Совсем ничего не ел и не чувствовал голода. За опущенными жалюзи дни меняли ночи — я не видел. Не брился, не принимал душ. Мне хотелось умереть. Мне хотелось рвануть в Москву, раскопать останки деда и расшвырять по окрестности. Это он, старый кликуша, проклял Никуш на жуткую смерть.

Билли звонил — я выбросил мобилу в унитаз. Мне приносили ром и с ним — сотовую трубку, в которой чьи-то голоса требовали моего ответа. Я утопил в унитазе ещё четыре телефона — он засорился. Администрация вызвала сантехника и повысила плату за постой. Плевать — я желал смерти. Попросил бармена, поставлявшего спиртное, принести пистолет. Он принёс мобилу. Хотел швырнуть ему в лицо и вдруг услышал далёкий и родной голосочек:

— Папочка, ты где? Мы ждём тебя....

— Настенька! Солнышко моё, я здесь. Я скоро буду.

Швырнул в юркого бармена бутылку с ромом. Залез в горячую ванну и побрился. Грохнулся спать, проснулся страшно голодным. Надо было жить.

По дороге в аэропорт попросил трубку у водителя такси.

— Билли, хочу уничтожить наркоманию как явление.

— Имеются кое-какие соображения. Я подготовлю тезисы для генсека — без него не справиться. Хотя.... Нет, конечно, пусть он начинает. А тебе следует надеть оптимизатор — я поправлю твою психику.

— К чёрту!

— Не капризничай, Создатель. Всё равно придётся надеть — моя идея на нём основана.

Идея Билли была проста и потому гениальна. Если в двух словах — наркотики разрешить, наркотики заменить. Чтобы преступный плод не стал сладким, его не стоит запрещать, но заменить на препарат (в данном случае — аппарат) похожего воздействия, не вредящий здоровью и более доступный.

Билли взял за основу свой оптимизатор, производимый в России и широко применяемый пионерами Преобразований. Немного усовершенствовал, и теперь он кроме известных функций — контроль состояния организма, организации оптимального сочетания труда, отдыха и проч. — вводил сознание пользователя в состояние близкое к наркотическому опьянению. Только процесс регулировался. Наручный браслет сам выбирал форму проявления экстаза в зависимости от состояния организма и потребностей его психики. Это мог быть взрыв радости, спровоцированный обыденной, совсем может быть и не соответствующей ситуацией. Мог быть эротическим сном или грёзами далёкой детской мечты, задавленной годами бытия.