Анатолий Агарков - Как я стал Богом

Теперь-то от кого?

Мне принесли цинковый ящик более похожий на урну, чем на гроб.

— Здесь фрагменты вашей жены.

Фрагменты моей жены, моего не родившегося сына. Господи, неужто на то была воля твоя?!

Мама позвонила:

— Настюше уже лучше, она стала улыбаться. Твои оптимизаторы просто чудо. Ты приедешь?

Люба позвонила:

— Приезжай, милый, вместе переживём горе.

Был звонок от Мирабель:

— Крепись, Алёша. Помни — ты нам нужен.

Билли достал:

— Одень оптимизатор. Одень оптимизатор. Ты с ума сойдёшь. Тебя раздавит горе.

К чёрту! Я опять начал швыряться мобилами.

В Москву прилетел со скорбным ящиком. Дашины останки похоронили рядом с Никушиными. Растёт ряд дорогих мне могил.

Мы стояли кучкой, сбитые в неё единым горем — Надежда Павловна с мужем-полковником, мама в обнимку с Настюшей, и Люба у меня под рукой. Вокруг на приличном расстоянии охрана президента России, а за ней по всему кладбищу — зеваки и папарацци.

— Ты останешься в Москве? — спросила мама.

— Оставайся, милый, — попросила Люба.

Я отмолчался.

Справили тризну.

Два дня лежал пластом в своей комнате московской квартиры, а потом позвонил Патрону и попросил отпуск. Получив "добро", улетел к Мирабель.

Осень в Прибалтике, по моему убеждению, самая чудесная пора. Пусть промозглая сырость, пусть дождь вперемешку со снегом и студёны порывы ветра с моря. Зато как хорошо у камина, когда за окном вся эта белиберда. Потрескивают горящие поленья, янтарное пиво желтеет в бокалах, у ног два огромных мраморных дога, рядом любимая женщина и так задушевна неспешная беседа.

Остаток лета и всю осень гостил у Мирабель. У мамы есть Настюша, у Любы — работа. Мирабель казалась такой же неприкаянной, как и я. Костик подрос и по моей рекомендации учился в специализированном лицее у Костыля на Сахалине — будущий юнга космического флота. Мирабель осталась одна и загрустила. Звонки её стали чаще. Но не она звала к себе — манил голос сирены, поющей в ночи, её удивительный голос. Я приехал и остался.

За пивом у камина и на прогулках по взморью поведал бывшей жене моего отца всю свою сознательную жизнь, рассказал об утратах последних лет. Умолчал только о Билли. Повествование растянулось на четыре месяца. А когда закончилось, наконец-то услышал слова, которые так долго ждал.

— Я люблю тебя, Алёша.

Нет, это было не так. Мирабель сказала:

— Ты приехал потому, что боишься проклятья генерала. Оно, как рок судьбы, идёт по пятам и губит дорогих тебе людей. Ты боишься оставаться с мамой, Любой и, конечно, с дочерью. Приехал убедиться — действительно это так или имела место цепь случайных совпадений. Ну что ж, я люблю тебя, Алёша, и готова принять участие в эксперименте, пусть даже смертельном для меня. Оставайся, сколько захочешь и поезжай, когда уверишься, что ты не опасен для своих близких.

Что сказать? Это действительно так, хотя и в мыслях не позволял себе о том подумать. Умница Мирабель. Чем тебя отблагодарить? Я знал одну её слабость — неистовость в интимных делах. Взял женщину на руки и поднялся в мансарду. Я набросился на неё, как изголодавшийся монах-отшельник, будто не было меж нас близости все эти четыре месяца. Мял и ломал хрупкое тело безжалостными руками. Казалось, вот-вот затрещат её ребрышки, и брызнет кровь. Она стонала под моим напором, но требовала:

— Ещё...! Ещё...!

И, наконец, закричала в экстазе:

— Да...! Да...! Да...!

Мы замерли обессиленные, не разжимая объятий. А наутро проснулись с чувством нерасторжимого родства — приходи беда, мы встретим тебя плечом к плечу и не склоним голов. Нам хорошо было вдвоём в эти дни.

Звонила мама:

— У Настеньки начались занятия в школе, учится она хорошо. Каждое воскресенье ездим на кладбище, кладём цветы на Дашину могилу.

— Не стоит зацикливать ребёнка на столь минорных традициях.

— Ты начал давать советы? Это хорошо. Будем надеяться на скорую встречу.

Звонила Люба:

— Ты хотел завести ребёночка. Я готова обсудить эту тему. Приедешь?

— Не сейчас.

Звонил Патрон:

— Ты как? Ну, отдыхай, отдыхай, набирайся сил. Телевизор посматриваешь? За новостями следишь? Оптимизатор берёт мир в оборот — буквально нарасхват. Бронзовый бюст Дарьи Александровны будет установлен перед Дворцом Лиги Наций.

— Бюст — это хорошо.

— Ну, отдыхай, отдыхай....

О чём он? Пепел Клааса стучал в моём сердце, и я жаждал мести. Когда её план сформировался — а это было ещё летом, вскоре после приезда к Мирабель — поведал Билли:

— Хочу уничтожить всё оружие на Земле, распустить армии. Кому неймётся, пусть дерутся кулаками.

— Непростая задача — с наскока не решить. Цивилизации гибли и зарождались в войнах. С античных времён человечество не мыслит себя безоружным: основной инстинкт — природой заложен. Чтобы вытравить его из памяти, сколько поколений надо пережить. Нет времени ждать? А что ты предлагаешь? Разрушить разом все компьютерные схемы милитаризованных государств? Нет, это вряд ли решит задачу, скорее спровоцирует непредсказуемые действия. С такими вещами надо быть осторожным. Ты ведь не хочешь стать зачинщиком мировой термоядерной войны?

— Слушай, ваньку не валяй — не тот случай. Через оптимизатор ты можешь воздействовать на психику любого человека — ну, так воздействуй. Пусть все разом скажут — прощай, оружие!

— Оптимизатор популярен, но, к сожалению, до всеобщего признания ещё далеко.

— Работай, Билли, я подожду. Сколько тебе надо — день, два, месяц, год? Работай — я подожду.

.... Мирабель подхватила насморк. Наверное, переохладилась на ветру, среди дюн разыскивая меня к ужину. На столике перед кроватью обычный набор лекарственных средств. Целуя её на ночь, застегнул на хрупком запястье оптимизатор.

— Что это?

— Подарок. Тот самый прибор, о котором я тебе рассказывал. Не волнуйся, он поможет.

Утром насморка как не бывало.

— Интересная штучка, — Мирабель любовалась серебряным браслетом. — А почему ты сам его не носишь?

— Мне противопоказано.

— Ну, и я не буду, пока ты здесь. Как же готовить обеды, не имея желания их пробовать?

Я торопил виртуального гения:

— Билли.

— Работаю, Создатель. Девяносто семь процентов земного населения носят оптимизаторы. Мне нужны ещё месяц-другой.

— К чёрту! На всех других, особенно несогласных, надеть наручник силой.

— Ты стал крут — не подозревал.

— Поднимай народ на последний штурм.

Позвонил Патрон:

— Кажется, заварили с тобой кашу. "Адамисты" цветочками были. Ты смотришь новости? Видишь, что в мире творится? Народ забросил работу. Остановились заводы и фабрики, шахты и рудники, школы и ВУЗы. Все поголовно вышли на улицы. Требуют разгона правительств и полиции, разоружения и роспуска армий, отмены границ и законов. Что делать, советник?