Наследник старого рода

Иван хотел стать великим магом, и из-за этого я даже сейчас чувствую легкое отвращение к пути воина, хотя разумом и понимаю, что это чушь! При том полнейшая! Ведь я, как оказалось, 'нормал' у меня даже другого выбора нет. Мне надо развивать себя как воина, но эмоции Ивана вызывают лишь какой-то негатив.

Но и мальчишку тоже можно было понять. О чем еще мечтать, которому с самого раннего детства тебе каждый день вбивали в голову, что твой дед непревзойденный маг, что он был героем, который сражавшийся с полчищами врагов? И что он наследник Морозовых и обязан быть достойным своего рода. Что его род велик и только практикуясь в магии он станет достойным представителем семьи!

— Иван?! Ты чего замер? — выводя меня из задумчивости, с легкой тревогой в голосе спросил наставник — Не хочешь тренироваться? Тогда просто посиди в машине и подожди. Я быстро.

'Мне показалось, или мастер все же обиделся? Хотя нет, вроде запереживал и думает, что я еще не отошел от смерти. Он даже не догадывается, насколько, черт возьми, прав!'

— Может, тебе вместо тренировки лучше просто поспать? — спросил я — Это лучше, чем бодрить себя с помощью тренировки, через некоторое время опять захочется спать, а ты будешь за рулем.

— На сон сейчас нет времени — покачал головой Феофан — поэтому его заменит недолгая медитация. Как ты знаешь, она очень хорошо восполняет силы. Потом немного потренируюсь и окончательно приду в себя. Тогда и поедем.

— В таком случае я составлю тебе компанию — задумчиво произнес я и тут же замолчал.

Желание заниматься у меня, конечно, появилось, это стопроцентный факт. Но тут же возник новый вопрос, а смогу ли я это сделать?

В том смысле, смогу ли я провести полноценную тренировку как положено? Ведь Иван к своим десяти годам уверенно метал ножи, жонглировал пятью предметами, мог выполнить до десяти комплексов упражнений с оружием и без. Талантливый ребенок, который занимался через палку и все равно достиг больших успехов.

А как в таком случае быть мне? Смогу ли я использовать рефлексы и навыки этого тела? Или же просто самым позорным образом запутаюсь в ногах, выполняя простейший комплекс? Как поведет себя Феофан, когда поймет, что его ученик резко деградировал и растерял тщательно отшлифованные навыки? Наверняка что-то заподозрит. Ведь такой регресс не объяснишь моей внезапной кончиной.

А если к этому добавить значительные изменения в характере и поведении Ивана, то тогда все становится вообще как-то грустно и печально. Ведь наставник не может не замечать огромной разницы между прошлым Иваном до смерти и мной? Конечно, нет! На дурака Феофан точно не похож, раз дожил до такого преклонного возраста в столь опасном мире.

На что он готов пойти, чтобы разобраться в ситуации? Не знаю, ответа нет и узнавать мне его как-то не хочется. Перед глазами тут же появляется растерзанное тело мужчины.

Мне нужно сейчас увильнуть от тренировки, на которую я подписался. Для начала позанимаюсь самостоятельно. Разберусь со своими навыками, посмотрю, что будет получаться, а что нет. И только после этого начну тренировки с наставником.

Мысли пролетели как одно мгновение, думаю Феофану показалось, что я просто запнулся.

— Можно и потренироваться — повторил я — но думаю, что будет лучше если я пока что просто помедитирую, а тренировку перенесем. Ведь кто знает, как мой организм, который еще недавно был на краю гибели, поведет себя пусть даже и после легкой тренировки.

— Действительно — одобрительно сказал наставник — рад, что ты учишься думать головой, это умение тебе еще ни раз пригодится. Пошли медитировать.

'Фух! Кажется, отмазался!' — облегченно подумал я, не заметив опасный блеск, мелькнувший в глазах мужчины.

— Присаживайся — велел Феофан когда мы оказались где-то в центре поляны и, показав пример, уселся прямо на траву.

Привычно заняв вслед за учителем позу лотоса, я закрыл глаза и замер, это получилось на удивление легко и непринужденно. Что тут же вселило небольшую надежду на то, что я и остальные навыки Ивана смогу освоить в кратчайшие сроки.

Обязательная десятиминутная медитация была обязательным атрибутом перед любой тренировкой Феофана, а данная поза тоже была таким же привычным делом.

Я закрыл глаза и погрузился в темноту.

Уши уловили звуки проезжающих по трассе машин.

'Ага, значит, мы недалеко отъехали от дороги' — отвлекся я, после чего постарался все же сосредоточиться на темноте.

Если честно, то я совершенно не представлял, как надо медитировать. Ведь судя по воспоминаниям Иван тоже не отличался подобным умением. У него несмотря на долгие занятия медитация совсем не получалась.

Феофан говорил, что это очень сложное дело, которое требует многих лет тренировок и добавлял, что не стоит отчаиваться. Так как первый шаг в изучении медитации мальчик сделал — научился сосредотачиваться на темноте. Однако я не согласен с тем, что медитация — дело долгих лет тренировок, думаю тут все дело в том, что Иван постоянно отвлекался и думал о ненужных вещах. Он все же был обычным ребенком.

По воспоминаниям мальчишки я узнал, что после сосредоточения на темноте следует второй этап 'погружения' в медитацию — концентрация на конкретной картине.

Это когда берется какой-то образ, предмет, пейзаж который действует на человека успокаивающе. Ты расслабляешься, концентрируешься на нем и...все.

Что там дальше я не знаю. Иван никогда не переходил на следующий уровень, а наставник молчал, 'подогревая' его интерес.

Изначально я решил представить в воображение спокойное море. Почему-то мне казалось, что эта картина меня успокоит, но, как оказалось, я глубоко ошибался. Очистить сознание не получалось. Я несколько минут пытался сконцентрироваться на образе, но все было попусту.

Поэтому я решил пойти по другому пути и, обратившись вглубь себя начал искать нужный образ, то, что мне поможет, то, на чем я легко смогу сконцентрироваться, то, что меня успокоит.

Через некоторое время перед моим мысленным взором начало что-то формироваться.

'Лед! Вот что это! — понял я и досадливо выругался — Ведь я же Морозов познавший хлад! Почему я сразу об этом не подумал?!'

Я смотрел перед собой, туда где медленно формировался яркий, врезающийся в память образ сияющей изнутри призрачным светом ледяной глыбы.

Я зачарованно смотрел на результат работы своего подсознания и наслаждался горящим во льду призрачным пламенем.

Глыба была на удивление реалистична. И чем больше я на нее смотрел, тем более натуральной она становилась. Где-то появлялась трещина, где-то появлялась острая, идеально ровная грань.

На некоторых ее участках формировались неописуемо красивые снежные узоры, которые можно наблюдать зимой на окнах...