Радзивилл Ежи - Гении неба

Но все когда-то кончается. Прожекторы освободили органы зрения и слуха, оставив после себя неприятное влажное холодное ощущение. Хайра с некоторым оттенком эмоций сообщила:

— Действительно необычные индексы. Характеристики введены в большой компьютер. Начато программирование чипа — интендефикатора. Готово. Теперь может быть неприятно, но это пройдет. Чип заряжается в церебральный проектор. Готово. Переброс. Начато укоренение. Как ты себя чувствуешь?

— Тоска зеленая, — пробормотал я. От лобной части головы по телу волнами расходилось тепло. Момент переброса я воспринял как легкий толчок внутри головы. Дама вовсю шурудила конечностями по клавиатуре пси-терминала, время от времени сообщая:

— Порт шестнадцать подключен. Порт восемнадцать готов... Порт сорок один — есть... Порт девяносто пять, последний, — есть. Общее укоренение. Наружный стандартный психотерминал — есть. Поисковый — есть.

— Я так и заснуть могу, — сообщил я, пытаясь устроиться поудобнее.

— Это не нужно. Начинаем программирование систем оснастки, -сказала Хайра, и я снова ощутил липкое прикосновение прожекторов.

Теперь сразу расхотелось спать. Трехмерное изображение разнообразных приборчиков заполнило все сто двадцать иллюзорных градусов поля зрения. Время от времени один из них охватывала прицельная спираль, он исчезал и, значит, программировался во мне. Между тем, каким-то десятым чувством я засек неоговоренную Хайрой операцию — чуть слышно вздохнул церебральный пси-проектор и толчком внутрь головы попал, как мне показалось, бесформенный кусочек инертной пластмассы, сразу развивший бурную деятельность посреди моих, как я надеюсь, бескрайних извилин. Например, подключившийся зачем-то к нервной системе, впитывающей огромные массивы инфо о изготовлении очередного устройства. Я мог только приблизительно оценить — насколько возросла инфо — емкость моей черепушки. Теперь в пиковой ситуации мне достаточно прорваться к любому типовому синтезатору, и я, подключаясь напрямую нервной системой, очень быстро получу все, что потребуется: от концентратов до мобильного компьютера и оружия включительно. Беда только в том, что эти самые синтезаторы не стоят на каждом камне. Если, конечно, рассматривать нормальные, похожие по развитию на Террис миры, а не эти супер, дупер и гиперцивилизации. А с собой синт не потаскаешь, так как даже без блока питания маленький синтезатор весит несколько тонн и занимает несколько кубометров. Конкретно в зависимости от мира — изготовителя. Скоро я потерял всякое представление обо времени. Та, что когда взглянул на часы, то удивился: несмотря на уже двадцать, если верить швейцарскому механизму, часов непрерывного бодрствования, спать вовсе не хотелось. Кажется, дело заключалось не только в чужом времени, но и в том, что стал делать со мной вмонтированный плоский чип. В организме начали происходить перемены. Я уловил приятную щекотку, словно маленькие шарики несутся по системам кровообращения, лимфы и какие там еще у меня имеются. Я прислушался, ощущение почти сразу же пропало. Тут же мелькнуло какое-то другое, но исчезло быстрее, чем я смог его как-то распознать. Затем я растворился в пространстве, удивленно наблюдая весь зал, приборы, Хайру и себя в кресле, в то же время не узнавая и не связывая себя с чем-либо. Слух вдруг воспринял невнятные дребезжащие — не звуки, что-то другое. Почти осязаемое, оно прокатилось по черепным костям и смолкло, ушло. Только время от времени я воспринимал облик окружающих со всех сторон темных кристаллов металлически блестящей нависшей со всех сторон аппаратуры. Теперь казалось, что изнутри тело трогает мягкая осторожная кошачья лапа. Боли не было, но эти прикосновения представились противоестественно — отвратительными. От внезапного спазма желудка, диафрагмы и шеи я чуть не уделал кресло. Как сквозь толстую стену донесся голос Хайры:

— Паранормальная коммутация центров.

Тут же по обонятельно — осязательно — вкусовым группам нервов хлынули вовсе незабываемые ощущения: что-то непередаваемо отвратительное, липко — вонючее, сладкой мясной трупной гадостной гаммой вместе с этими осязательными. Тело содрогнулось и выдало — таки длинный фонтан слюны, желудочного сока и остатков завтрака, сокращая еще и еще уже пустой желудок в попытке избавиться от навязываемого коктейля. Вкус и прочее от этого только усилились, тело корчилось в захватах кресла, из глотки вырывались судорожный кашель и рык. Только я успел в короткой передышке немного успокоиться, как взбесилось зрение. Аппаратура, которую показывали видеопрожекторы, стала казаться клубком переплетенных, вытягивающихся до бесконечной длины металлических нитей, висящих в кирпично — красном объеме.

Булькающий голос, в котором я с трудом узнал Хайру, произнес:

— Монтаж агрегатной части завершен. Начата генерация программных массивов. Генерация системного ядра. Завершена. Генерация системных модулей. Завершена. Начинаю компиляцию с программным модулем. Структурная компиляция. Сенсорная компиляция. Навигационная компиляция. Темпоральная компиляция. Общая компиляция. Тест-программа.

Немного позже голос Хайры сообщил:

— Тесты завершены. Тестирование показало нормальную работу оборудования подвески. Дефектов не выявлено, — девушка помедлила и пояснила, — Полное врастание, поздравляю, галаксмен.

И еще чуть позже:

— Есть синтез галакс — рейдер сознания.

Теперь голос Хайры громыхал, как раскаты отдаленной грозы, словно за сотни километров я видел ее искаженную, полупрозрачную фигуру на фоне вспыхивающих и гаснущих огоньков установки пси — проектора. Потянуло странным и неприятным, смешанным запахом медикаментов, сырости и хлорки, а в макушку словно вонзили ледяную иглу. Казалось, через эту тонкую линию холода в меня, в самое мое "Я" нагнеталось Нечто. Нам кое-что рассказывали об этой процедуре, но любые рассказы не передадут этих ощущений... Язык бы не повернулся закончить "это можно только испытать".

Это, проникающее в глубины сознания, казалось мне ворохом жадных, суетливых червей, расползающихся под черепной костью по моим извилинам. Оно было разумным. Оно пыталось завязывать какие-то диалоги со мной, но непередаваемое отвращение заставляло мое сознание замкнуться, съежиться, противодействовать...

И я чувствовал, как давят оттуда, снаружи, лишая возможности отторгнуть Это.

— Общая генерация. Синтез. — донеслось извне, и я не понял смысла слов. Мне было не до того, что там громыхают снаружи. Холод сменился волной огня, принесшей боль.

Мыслей уже не осталось — только ужас и желание сжаться в абстрактную точку. Пришла безнадежность — сражение внутри мозга, внутри меня не могло закончиться моей победой.