Журнал класс - Политический класс 43 (07-2008)

Около100 лет назад Израиль Зангал написал свою знаменитую пьесу «Плавильный тигель», и аллегория вошла во все учебники. Мир плавящихся в едином котле национальностей стал популярным символом Америки. Метафора оставалась релевантной еще долгое время, но постепенно ее фактическая точность стала ослабевать. Прежде всего ослаб главный — европейский — ингредиент «плавильного тигля», что резко изменило лицо прежде единой американской нации.

Зато второе (ирландцы в середине XIX века) и третье (посланцы Восточной Европы на рубеже XIX-XX веков) поколения были ассимилированы лишь частично.

Своего рода символом толерантности гипердержавы может служить судьба Андраша Грофа из Будапешта, прибышего с семьей в США на ржавом сухогрузе без знания языка, денег, образования, связей. Журнал «Тайм» сделал его человеком года в 1997 году — уже как Энди Гроува, как «личность, ответственную за микрочип и в целом за цифровую революцию в информатике», что колоссальным образом повлияло на весь мир, на материальный прогресс. Стоимость его компании «Интел», производящей 90 процентов мировых микрочипов, превысила 115 миллиардов долларов.

И США с великой охотой используют кадры лучших институтов Европы и Азии, возглавляя информационную и биотехнологическую революции, что является залогом статуса гипердержавы в наши дни.

В 1998 году русский студент Сергей Брин в перерыве между экзаменами предложил соседу создать компанию в Интернете. Прошло совсем немного лет, и в компании «Гугл» работают более 10 тысяч специалистов, а ее стоимость — 136 миллиардов долларов.

Новый демографический взрыв

После ослабления иммиграционных препон в 1965 году в Соединенные Штаты хлынул поток иммигрантов, среди которых преобладали неевропейцы, и в установлении национальной идентичности стало терять свое значение расовое определение. Между 1965 и 2006 годами в Соединенные Штаты въехали 30 миллионов иммигрантов. В середине 1960-х годов количество въезжающих в США иммигрантов составляло 300 тысяч человек ежегодно. В начале 1970-х эта цифра выросла до 400 тысяч, а в начале 1980-х достигла 600 тысяч.

Затем произошел примечательный скачок. Цифра иммигрантов в США переваливает за миллион человек в год. В 1990 году американское правительство подняло лимит официальной иммиграции с 270 тысяч человек до 700 тысяч. Если в 1980-е годы в Америку въехали

7 338 062 человека, то в 1990-е годы — 9 095 417 человек. В 1990-е годы население США за счет иммигрантов возросло более чем на 9 миллионов человек. В 1960 году доля рожденных за пределами США граждан составляла 5,4 процента, а к 2004 году эта доля увеличилась до 11,5 процента. Последняя волна иммиграции в США отличается массовостью и своего рода неудержимостью. А главное — местом исхода. В своем большинстве, как уже было отмечено, иммигранты прибыли не из Европы, а из Латинской Америки и Азии (почти четверть из них — незаконно). Необходимость в рабочей силе в значительной мере стимулировала иммиграционный поток.

Иммигранты сохраняют теснейшие связи со своей прежней родиной. В то же время увеличивается число стран, позволяющих своим жителям иметь двойное гражданство. В первую очередь это относится к латиноамериканским странам. Между 1994 и 2003 годами из

2,6 миллиона прибывших в США иммигрантов 2,2 миллиона (86 процентов) сохранили двойное гражданство. Мексиканские консульства стали поощрять мексиканцев в США принимать американское гражданство, сохраняя при этом и мексиканское. Численность иммигрантов с двойным гражданством в Соединенных Штатах превышает 7,5 миллиона человек. Три четверти из 10,6 миллиона родившихся за пределами США американских граждан являются также гражданами еще и другой страны.

Нативисты и антинативисты

Желание видеть свою страну и нацию единой — и построенной на ценностях англосаксов — присуще правящему слою американцев со времен революции и войны за независимость. Один из героев этой войны — Джон Джей — в 1797 году писал: «Мы должны американизировать наш народ». Томас Джефферсон полностью присоединялся к этому мнению. В середине XIX века страну буквально парализовал страх перед прибытием в нее католиков из Ирландии, Италии, Южной Германии, Австро-Венгрии. В 1900 году романист Карл Робертс печалился о том, что «Америка становится Восточной Европой».

В конце ХХ века Артур Шлезингер пришел к выводу, что «студенты, которые оканчивают 78 процентов американских колледжей и университетов, не обращаются к истории западной цивилизации вовсе. Целый ряд высших учебных заведений — среди них Дартмут, Висконсин, Маунт Холиок — требуют завершения курсов по третьему миру или этническим исследованиям, но не по западной цивилизации». Результат движения в этом направлении обобщила Сандра Стоцки: «Исчезновение американской культуры в целом». А Натан Глейзер в 1997 году провозгласил «полную победу мультикультурализма в общественных школах Америки». В начале ХХI века ни один из пятидесяти лучших университетов Соединенных Штатов не требовал обязательного прохождения курса американской истории, что сняло вопрос об изучении общих основ американского общества. Только четверть студентов элитарных университетов смогла идентифицировать источник слов «правительство народа, для народа, посредством народа». Хантингтон приходит к горькому выводу: «Люди, теряющие общую память, становятся чем-то меньшим, чем нация».

Среди нативистов наиболее видное место занимают Сэмюэль Хантингтон и Патрик Бьюкенен. Их главные книги переведены на русский язык: «Кто мы?» Хантингтона (Москва, 2005) и «Смерть Запада» Бьюкенена (Москва, 2004). Кредо нативизма четко выразил Хантингтон: «Если Америка не восстановит свою прежнюю идентичность, то страна превратится в непрочную конфедерацию этнических, расовых, культурных и политических групп, не имеющих между собой почти ничего общего, за исключением территории».

Суть нативизма в том, что главной силой данной цивилизации или гипердержавы представляется здоровое ядро, явившееся случайным или надуманным сочетанием ряда элементов, создавших в конечном итоге некую несокрушимую силу. В США это WASP — белые, англосаксы, протестанты. Наплыв иммигрантов нового типа привел к тому, что уровень натурализации опустился в США с 63,6 процента в 1970 году до 37,4 процента в 2000 году. Американский исследователь Джеймс Кирби указывает, что вновь прибывшие интересуются прежде всего не звездами и полосами, не историей США, а федеральными социальными программами. Исследователи Питер Шак и Ричард Смит с большим основанием утверждают, что «получение социальной помощи, а не гражданство — вот что влечет новых иммигрантов». Встает ли в данном случае вопрос о лояльности и патриотизме? Хантингтон так отвечает на этот вопрос: «Те, которые отрицают значимость американского гражданства, равным образом отрицают привязанность к культурному и политическому сообществу, именуемому Америкой». Опасным для нативизма стало разрушение внутри Соединенных Штатов той культуры и социальных институтов, которые привезли с собой иммигранты первых — англосаксонских — поколений.