Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 73

Для принцессы не имеет смысла спать с дворником; забеременев от него, она утратит шанс выбрать кого-то её ранга или ещё покруче (короля соседней державы). Для принца мимолётная связь с дворничихой увеличит его вклад в будущее поколение, не мешая жениться на принцессе. В результате партнёром принцессы станет мужчина экстра-класса, а партнёром дворничихи — как повезёт (принцев на неё, скорее всего, не хватит, и ей придётся довольствоваться кем-то пожиже). Принцесса может рассчитывать на королевское содержание и царство для своих детей. Дворничиха, даже если ей обломится принц, может обойтись тем, что её хорошо накормят и подарят какую-нибудь безделушку.

Может, свобода выбора — прерогатива принцесс? Ситуация сложнее. Рассмотрим её на том примере, где она проявилась наиболее отчётливо. Когда пространство масс-медиа в нашей стране освободилось от партийной опеки, в нём появились сделанные рекламщиками поп-"звёзды". Вынырнувшие ниоткуда симпатичные юноши пританцовывали и напевали сладкими голосами рифмованные романтические тексты. Самые раскрученные из них испытывали сложности с попаданием к себе домой: подходы к их жилью осаждали поклонницы, готовые бежать за кумиром на край света.

Предположим, поп-герой снизошёл к какой-то поклоннице и переспал с ней. Кто сделал в этом случае решающий выбор? Мужчина, который повёл к себе именно эту дуру, а не соседнюю? Нет, стратегический выбор совершила всё равно женщина. Это она, как и все её товарки по несчастью, отвернулась от «земных» ухажёров и рванула дежурить под домом «звезды». Её выбор отражает стратегию, мужской выбор — случай. А почему женская стратегия оказалась такой глупой? Когда закладывались биологические программы для выбора оптимальных партнёров, мужчина, окружённый столькими женщинами, сколько их вращается вокруг «звезды», обладал действительно исключительными качествами. Он не только был суперуспешен, он был ещё и суперплодовит. Заполучить его гены для своих детей было неплохим решением. Сейчас условия изменились, и «звезда» — попросту пустышка. Увы, наши врождённые программы ничего не «знают» о рекламе!

Вообще мысль о том, что главный выбор делают женщины, очень туго помещается в мужские головы. Обидно, черт подери, осознавать, что кто-то принимает решения за тебя. С другой стороны, что тут удивительного? Не мы решали, рождаться нам или нет. Обычно не мы решаем, когда нам умирать. Вот, оказывается, и в судьбоносном выборе в нашей судьбе ключевые решения чаще всего принимают женщины...

Так что, от мужчины ничего не зависит? Зависит, зависит! Но об этом — в другой раз.

К оглавлению

Опубликовано16 июня 2011 года

Китайцы, изобретя порох, использовали его на пустяки с точки зрения делового европейского человека. Европейский человек мушкет или аркебузу предпочтёт всем видам огненных увеселений. Крутящиеся колёса, небесные букеты, шутихи и прочие радующие взор устройства — для европейца лишь зряшный перевод ценного продукта. Хорошо, хоть до гранат додумались китайцы, да и те не сумели толком использовать.

Так же, если не более расточительно, тратили советские писатели исключительно богатое литературное месторождение: биографии революционеров, прежде всего революционных вождей, в самую первую очередь – предводителя мирового пролетариата Владимира Ульянова Ленина.

Под Лениниану можно отвести несколько шкафов, а взять и перечитать почти и нечего. Владимир Ильич в этих произведениях олицетворяет типичный случай сфероида в вакууме. Сфероид – так как сколь-либо личных черт у Ленина в работах советского периода нет. Разве что добрые, с лукавинкой, глаза, да ещё «хорошо бы, Надюша, нам с товарищем чайку покрепче». Национальность, любимый цвет носков, наконец, какой, собственно, чай предпочитал Ильич – индийский, цейлонский или же китайский – обо всём этом рассуждать было не принято.

Какое-то время, правда, вместе с Ильичём показывался Иосиф Сталин. Их памятники стояли бок о бок перед институтами, госпиталями и обкомами, они, гипсовые, сидели рядышком на специальных скамейках в каждом приличном парке культуры и отдыха, но потом чудесного грузина от Ленина отделили, и остался вождь один-одинёшенек. Сфероид в вакууме, как есть сфероид. Или, если хотите, фигура с походного алтаря фирмы «Мориц Малер», того самого, который Швейк вместе с фельдкуратом Кацем хранили в диване – во избежание недоразумений.

Пламенным революционерам, сподвижникам Ильича, тоже приходилось несладко. Их вычёркивали из жизни, их вычёркивали из истории, их вычёркивали из литературы. Уцелевших вычёркивали потому, что одновременно с ними на страницах упоминались в положительном контексте те, кто превратился в бешеных собак и наймитов франко-японской разведки.

Особым библиотечным бедствием стала смерть с последующим разоблачением великого генсека: поскольку все пламенные революционеры в изданных до середины пятидесятых годов книгах то и дело клялись в верности товарищу Сталину, превозносили гениальность товарища Сталина, пришлось книги из обращения изымать и уничтожать, что пробило в шеренге революционеров существенные бреши.

В семидесятые только-только всё устоялось, как перестройка, гласность и реставрация опять смутили умы. Ленин из светлого сфероида стал чёрным квадратом: казалось, нет преступления, на которое при известных условиях не согласились бы большевики во имя захвата и удержания власти. И у Германии они брали золото мешками, и Брестский Мир придумали из сущей зловредности, и – далее пишите сами, вплоть до принудительного понижения крепости водки. Количество разоблачительных книг о Ленине и его товарищах, однако, переходить в качество не торопится. И по фактам не всегда гладко выходит, и образы зачастую «маловысокохудожественные».

К чему я подвожу? А вот к чему: чувствую нутром, что ближайшее десятилетие имеет шансы стать десятилетием революции – понятно, я о литературе. Серьёзные прозаики вернутся на старые копи и будут разрабатывать Лениниану наново. С чувством, с толком, с исторической расстановкой фигур и психологической достоверностью образов. Глядишь, и родится что-нибудь калибра «Войны и Мира».

Писатели пошустрее, творящие в остросюжетной манере, станут рассказывать о революционерах настоящего, а в случае недостатка таковых — о революционерах будущего. В девяностые годы героями покетбуков были бандиты и проститутки. В двунулёвые – силовики, депутаты и – местами – олигархи. Марксистская диалектика подсказывает, что на этом круговерть героев не прекратится и в литературных произведениях революционеры непременно появятся. Все предпосылки к тому видны уже сейчас.