Компьютерра - Компьютерра PDA N75 (20.11.2010-26.11.2010)

В тысяча девятьсот тринадцатом году знаменитые пять процентов российских граждан, и те вряд ли предвидели грядущие перемены. Пламенные революционеры приуныли, не веря в революцию при жизни, а "глупые пИнгвины" (с ударением на первый слог) просто радовались курсу рубля, росту ВВП, обилию и доступности умственных и телесных утех. Скажи тогда русскому интеллигенту средней руки, приват-доценту или провизору, что ради спасения жизни нужно все продать, обратить в золото и с золотом этим уехать в Америку, тот бы только рассмеялся и постучал согнутым указательным пальцем по лбу. Что он, молоканин? Молокан же, в начале двадцатого века тысячами переселявшихся в Калифорнию и прочие надежные в смысле спасения от войны места, в России считали чудаками. Но вдруг это было откровение свыше? Или просто трезвый расчет?

И в середине двадцатых годов тоже думалось, что жизнь наладилась - НЭП, продовольственное изобилие, свобода творчества, возможность дискуссии. Живи и радуйся, ведь сам Бухарин (в двадцать пятом году Бухарин был еще "сам") сказал - обогащайтесь! Ан - коллективизация, ликвидация кулачества, голод, людоедство, хлебные карточки только для казенных трудящихся (домохозяйкам, к примеру, карточек в тридцать втором году не полагалось).

Второй раунд Мировой войны довел дело уничтожения прежней Европы до конца - так считали тогда. На самом же деле - до некой полустабильной стадии. Потрясение было всеобщим и громадным.

А взять начало пятидесятых! Казалось, что Сталин - это навсегда. То есть понимать-то понимали, что возраст свое возьмет, не мытьем, так катаньем история России переломится, но вели себя так, словно Иосиф Виссарионович будет жить еще лет сто. И его смерть потрясла людей, как свершившееся на глазах чудо.

В начале шестидесятых поверили, что возможен другой социализм, веселый, вольготный и могучий, с симпатичным поросячьим лицом. Поросенок не волк! Дух времени, как во флаконе с притертой крышкой, сохранился в "Понедельнике, начинающимся в субботу". Но поросенок рос, рос и вырос. Опят же кто в восьмидесятом олимпийском году знал, что наступает десятилетие угасания? Система выглядела незыблемой - как царская Россия последнего предвоенного Рождества.

Девяностые годы, мстилось, все изменили. Дзержинскому на шею накинули петлю. Помню детектив, в котором отрицательный персонаж, политик, убивал людей лишь потому, что те знали о его гэбэшном прошлом. Кто бы нагадал году этак в девяносто пятом, что вторым избранным президентом России станет старший офицер КГБ?

Вот сколько социальных катастроф (в смысле событий, резко меняющих течение жизни) вспомнилось - за один только двадцатый век. Есть ли основания полагать, что двадцать первый вдруг возьмет да и застынет, как муха в янтаре? Предпосылок к этому не обещают. Следовательно, Россия должна быть готовой к новому потрясению, независимо от того, хочется это Петру Аркадьевичу или нет.

Будет что-то - это безусловно. Но что именно?

Знаете, мне кажется, что к нам приедет Ревизор!

Автор: Роман Бобков

Опубликовано 22 ноября 2010 года

Подобные статьи принято начинать в духе почти сказочном. Давным-давно, когда деревья были большими, было яйцо и даже курица, жил да был один портной... кто-то ибн чей-то... И всё равно не помним, что там было с портным.

Потому что давно было.

Констатация очевидного - участь каждого, кто вынужден обращаться к историческим событиям. Иное дело, что констатировать можно по-всякому. Вольно нам, развалившись в мягком кресле с ноутбуком на коленях, рассуждать о том, как шла эволюция, приведшая от шкафов с лампами и перфораторами к этому вот уютному девайсу, на котором, скажем, некий писака набирает сейчас этот вот текст. А в начале...

В начале была мысль.

Мысль, как известно, нередко опережает своё время. Даже так: должна опережать, если это действительно мысль, а не плагиат. Однако тому, кто эту мысль высказывает, следует запастись терпением и привыкнуть к положению Кассандры. Да не просто так привыкнуть, а не забывать, что твоё провидение - цель, к которой надо идти, несмотря ни на что.

История ноутбуков ведёт отсчёт от 1968 года, а отцом-основателем был Алан Кэй. Выпускник университета Колорадо по специальности "молекулярная биология". Кто не в курсе, эта специальность среди биологических стоит ближе всего к математике и компьютерам. Можно даже сказать, что именно биологии Алан Кэй был обязан очень вольному для компьютерщиков той поры взгляду на перспективы развития отрасли. Потому что он воспринимал будущий персональный компьютер как единый организм, а не как совокупность автономных органов. Это сейчас звучит привычно, а по тем временам идея была фактически революционная.

Вторая революционная идея - форм-фактор будущего прибора. Алан словно заглянул в наше время: концепт "персоналки" под кодовым названием Dynabook должен быть размером с папку для бумаг, иметь плоский дисплей, автономное питание (точнее, комбинированное), графический user friendly интерфейс с мультимедийными примочками, а главное - беспроводное подключение к сети! Да, сеть тогда была только локальной, но всё-таки... Как говорится, найдите хоть одно принципиальное отличие.

Однако я не зря поминал троянскую прорицательницу. Проколы, поломки, энтузиазм населения - ничто не должно отвлекать от цели. Кассандра смирилась с роковой судьбой. А вот Алан Кэй, как и, например, отец сотового телефона Мартин Купер, не мирился с объективной реальностью. Реальность прямо заявляла: то, что вы хотите создать, сегодня невозможно и технологически, и технически. Ну и что, говорили они - направление известно, будем двигать технику и технологию в этом направлении. И сами будем двигаться.

Иногда ещё решает удачная встреча. Правда, не все могут ею воспользоваться. В жизни Алана Кэя такая встреча была: в том же 1968 году он познакомился с создателем языка программирования Logo Сеймуром Пэйпертом. Тот уже не первый год работал в лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института над сближением компьютера и рядового пользователя. Цель, которую положил себе Сеймур, была тоже из категории революционных: сделать так, чтобы за компьютером мог работать любой человек, не изучая для этого толстенные инкунабулы по языкам программирования и не менее толстые мануалы по железу. Собственно, детище Сеймура, язык Logo, был одним из первых языков высшего уровня и предназначался для обучения детей.

Чтобы не путаться в определениях, предлагаю уговориться сразу. Как и с телефонами: понятие "сотовый телефон" входит в понятие "мобильный телефон". Потому что спутниковый телефон - тоже мобильный, верно? Но не сотовый.