Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 100

Принято считать, что окончательно существование межзвёздной пыли было доказано в тридцатые годы благодаря работам Роберта Трюмплера, который придумал способ независимой оценки яркости звёздных скоплений и обнаружил, что чем дальше от нас находится скопление, тем ниже его яркость в сравнении с ожидаемой. Он также приписал эту «аномальную» зависимость поглощению света, связанному с наличием в межзвёздной среде мелких пылевых частиц.

Природа этих частиц начала раскрываться только во второй половине XX века. Непосредственно «потрогать» межзвёздную пыль, конечно, нельзя, поэтому ключом к расшифровке стала косвенная информация — довольно специфическая зависимость межзвёздного поглощения от длины волны. Подход идеологически прост: нужно подобрать такую смесь частиц разных размеров, разной структуры, разного химического состава и пр., которая воспроизводила бы эту зависимость.

Разумеется, простота только кажущаяся. Идеального согласия не добиться никогда, потому что, во-первых, есть несовершенства в любой модели, во-вторых, есть несовершенства в любых наблюдениях, с которыми сравниваются модельные предсказания. И потому всегда приходится решать вопрос о том, какую именно степень несогласия следует считать критической. Кроме того, нельзя забывать и о проблеме единственности решения: даже если вы подобрали смесь пылинок, которая хорошо воспроизводит известные свойства межзвёздного поглощения, всегда есть шанс, что найдётся другая смесь, которая воспроизведёт их ещё лучше.

Теоретически выбору должен помочь продолжающийся поиск. Если принятая в данный момент модель пыли неверна, её ошибочность рано или поздно проявится в виде противоречия с результатами новых наблюдений. И тогда даже очень успешную в прошлом модель придётся заменять на другую. Если в первых представлениях о космической пыли фигурировали и железо, и лёд, и даже твёрдый молекулярный водород, то с середины 1960-х годов всё более прочное место стала занимать модель, согласно которой межзвёздное поглощение и межзвёздная поляризация света вызываются смесью графитовых и силикатных частиц с характерным размером порядка десятой доли микрона.

Среди создателей этой модели заметное место принадлежит двум людям — Фреду Хойлу и Чандре Викрамасингху. В 1960-е и 1970-е годы они провели множество исследований межзвёздного поглощения, доказали, что некоторые его особенности действительно объясняются графитовыми частицами, описали механизм синтеза этих пылинок в старых звёздах, предположили, что помимо графита в межзвёздной среде могут находиться и другие углеродные структуры, например полимеры на основе формальдегида...

Однако, несмотря на постоянное совершенствование модели, согласие с данными наблюдений всё ещё казалось (да и до сих пор кажется) не вполне удовлетворительным. Большинство астрономов сочло (да и до сих пор считает), что пока все противоречия разрешимы путём дальнейшей шлифовки и уточнения графито-силикатной модели. Хойл и Викрамасингх пришли к иному выводу и с конца 1970-х годов полностью переключились на другую модель, в которой межзвёздное поглощение света сначала приписывалось полисахаридам, а потом и вовсе бактериям.

Коготок увяз — всей птичке пропасть. Предположение о биологическом происхождении межзвёздной пыли привело к созданию целой картины Космоса, переполненного жизнью. Она беспрепятственно путешествует по Вселенной на кометах (интересно, мне удастся написать хоть одну колонку, чтобы в ней не упоминались кометы?), с кометами же попала и на Землю, а вовсе не зародилась на ней. Больше того, межзвёздные микроорганизмы по-прежнему продолжают выпадать на нашу планету, и именно они вызывают эпидемии гриппа...

Я не буду особенно подробно описывать проблемы этого предположения, благо на эту тему уже высказалсяболее компетентный автор. Мне хочется сказать немного о другом. Большинство астрономов отнеслись и относятся к идеям Хойла и Викрамасингха весьма скептически, но это, в общем, нормально. Учёные вообще довольно часто весьма скептически относятся к идеям друг друга. Однако в случае с Хойлом и Викрамасингхом результат оказался несколько более широким. По крайней мере, так считают они сами. Точнее, конечно, считали, поскольку теперь Викрамасингху приходится отстаивать позицию в одиночестве: Фред Хойл умер в 2001 году. Непосредственно к написанию этой колонки меня сподвигла вот эта статья, однако схожие мысли Викрамасингх высказывал и раньше.

Суть претензий такова: с того момента, как Хойл и Викрамасингх увлеклись идеями бактериальной пыли, панспермии, космической повсеместности жизни, они почувствовали неприятие научного сообщества не только на уровне несогласия с идеями, но и, так сказать, на организационном уровне. В частности, на их работы перестали ссылаться. Причём не только на панспермические, но и на «нормальные», нееретические старые работы. Все ключевые аспекты современной графито-силикатно-органической модели, пишет Викрамасингх, были высказаны и опубликованы им самим и (или) Хойлом. Между тем во многих современных обзорных и исследовательских статьях их не только не упоминают среди основоположников, но и вообще не упоминают. Больше того, в 1986 году они поймали тогдашнего редактора Nature Джона Мэддокса на том, что он заставил авторов одной статьи удалить изначально присутствовавшую ссылку на работу Викрамасингха.

Ситуация, вообще, сложная. С одной стороны, восстановить против себя коллег до полного игнора — это надо уметь, и вряд ли дело ограничивается одной только неортодоксальностью идей. В работах Хойла и Викрамасингха в изобилии присутствуют саркастические замечания в адрес оппонентов, пространные рассуждения об их культурной ограниченности, печальная уверенность в том, что только общая просвещённость века мешает коллегам отправить их на костёр. С другой стороны, панспермия, конечно, тоже сыграла свою роль. Вопросов-то к хойловскому представлению о «жизни как о космическом феномене» масса, а вот с ответами на них плохо. В последней статье, ссылку на которую я дал выше, Викрамасингх, по сути, пишет: вы не верите в космическую жизнь, вот и доказывайте её отсутствие. Так вообще-то не делается. При этом их неоднократно (до того как начали игнорировать) упрекали в том, что они не утруждают себя ни внятным описанием методик, ни развёрнутыми доказательствами, а просто декларируют результат.

С третьей стороны, уверенность, что «меня мало цитируют», присуща, кажется, почти любому учёному. Дело в том, что вообще цитирование часто обусловлено не столько ценностью работы, сколько случайным стечением обстоятельств (мне, например, только этим и остаётся себя утешать). Взять, например, работу Юэна и Парселла 1951 года о наблюдениях излучения нейтрального водорода. Это открытие легло в основу исследования структуры нашей Галактики и других галактик, но процитировали его за прошедшие 60 лет всего полсотни раз, потому что работа слишком быстро стала классикой (количество ссылок на самые цитируемые статьи измеряется тысячами).